– Обещаю, – сказал Тэмуджин. – Только прошу дать коня и оружие поприличнее, чтобы люди других родов не сказали, что правнуку Хабула у тайчиутов не нашлось хорошей лошади и лука со стрелами.

– Видите, он еще торгуется с нами! – весело усмехнулся Таргудай, оглядывая гостей. – Ведь говорил я вам всем, что это за человек, почему я его держу в канге? Этим киятам дашь кусок, а они у тебя всю тушу потребуют… С ними построже надо!

По юрте прокатился короткий смешок и стих у двери.

– Иди, сядь на место! – Таргудай проводил его негодующим взглядом. – Я все стараюсь сделать как лучше, даже наказывая, жалею его, а он вот как мне на добро отвечает: коня хорошего еще ему дай. Но я добрый человек и буду делать добро, что бы там ни было!

Улигершин, дождавшись тишины, начал запев, по юрте вновь разнесся гортанный тяжелый его голос, а Таргудай еще долго крутил головой, возмущенно глядя в сторону двери.

«А к чему он это придумал, зачем ему нужно?..» – где-то в глубине сознания между радостными чувствами запоздало мелькнула одинокая искра тревоги и тут же скрылась под нахлынувшим нетерпеливым чувством ожидания свободы.

Утром Тэмуджина расковали. Тот же черный, взъерошенный кузнец, что осенью надевал на него кангу, бесстрастным взглядом рассмотрел железное крепление и двумя короткими ударами выбил обруч на колодках, освободив ему шею. Тэмуджин покачнулся, почувствовав внезапную легкость в теле и, оступившись назад, натолкнулся спиной на сопровождавшего его нукера.

Кузнец пристально оглядывал его. Посмотрел в глаза и удивленно двинул головой.

– Чему удивляетесь, Джарчиудай-дархан? – улыбаясь, спросил его нукер. – Что нового в нем увидели?

– Человек, даже взрослый, потаскав кангу, становится ниже ростом, обрастает горбом, а этот, наоборот, вырос и даже в плечах расширился… И в глазах не потух огонь, все так же бьет лучом… видно, крепкий дух в груди имеет. – Кузнец скупо улыбнулся Тэмуджину, словно подбадривая, пощупал ему руку повыше локтя. – Сила есть, значит, выживешь.

Тэмуджин промолчал, одними глазами улыбнулся ему в ответ и шутливо подмигнул. Тот расхохотался, уперев руки в бока:

– Ну, такого вы просто так не задавите…

– Ладно, мы пойдем, – заторопился нукер. – Там сейчас, может быть, сам Таргудай нас поджидает…

В айле другой нукер подвел к нему староватого, но с виду все еще ладного вороного мерина под седлом. Тэмуджин, скрывая радость за строгим взглядом, принял поводья, осмотрел коня. Потом закинул поводья на шею и, запрыгнув в седло, он крепко дернул за удила и бешеной рысью выскакал из айла. Нукеры всполошились, повскакали на своих коней и погнались следом.

– Эй, куда ты?!

– Остановись!..

Проскакав за полусотню шагов, Тэмуджин со смехом натянул поводья и повернул назад. Нукеры испуганно смотрели на него:

– Ты брось баловаться, а то скажем Таргудаю-нойону, он тебя быстро ссадит с коня!

– Пешком пойдешь на охоту…

Тэмуджин лишь насмешливо оглядел их и проехал мимо.

В айле у кожевенной юрты их ждал Унэгэн. Под правой мышкой он держал овчинный дэгэл и лисью шапку, с левой руки его свисал широкий поясной ремень с медной бляхой. Рядом с ним стоял другой нукер, он держал оружие: копье, хоромго с луком, колчан со стрелами и мадагу в ножнах. Тэмуджин, разглядев снаряжение, остался доволен: все было добротное, хоть и не новое.

– Парень-то озорной, – озабоченно говорил один из нукеров, догонявших его. – Видно уж, будет нам хлопот из-за него.

– Не будет, – успокоил его Унэгэн. – Если бы тебя целый месяц продержали пешим, ты вон за те северные горы ускакал бы. А он просто пошутил. Это умный парень, зря бегать не будет… Вот, возьми одежду, – сказал он Тэмуджину, – хороший дэгэл, теплый.

– Потом вернуть надо будет? – спросил Тэмуджин.

– Это как скажет дядя твой, Таргудай-нойон.

Тэмуджин слез с коня и переоделся, шапку свою из телячьей шкуры и волосяной пояс засунул за пазуху.

– Возьми оружие…

Тэмуджин нацепил на ремень сначала хоромго, потом колчан и мадагу, взял в руки копье с остро отточенным каменным острием.

– Переметную суму надо бы, волосяной аркан и ремень на путы, – сказал Тэмуджин, еще раз оглядев коня.

Унэгэн укоризненно посмотрел на нукеров.

– Найдите.

Тэмуджин отнес оружие в свою юрту. Двое рабов, найманский Мэрдэг и хоринский Тэгшэ с утра работали в юрте: сидя на мужской стороне, они давили на кожемялке лосиные шкуры. Принесенные из кожевенной юрты отвердевшие старые шкуры пыльной кучей лежали рядом. Еще вечером Тэмуджин слышал, как ругалась жена Таргудая: «Скоро новая охота, а старые шкуры до сих пор еще не выделаны…» И рабы торопились исправить оплошку.

Увидев Тэмуджина без канги, в добротной дохе и лисьей шапке, да еще с оружием в руках, рабы от изумления изменились в лицах. Опомнившись, они с испуганно-почтительными лицами поднялись на ноги и закланялись ему.

– Не нужно мне кланяться, – остановил их Тэмуджин. – Ведь еще вчера вечером мы ели из одного котла…

Те, выпрямившись, не зная, как теперь вести себя, беспокойно взирали на него. Было видно, что при нем не хотели садиться. Под смущенные взгляды рабов он прошел на мужскую сторону, повесил оружие на стене и, на ходу нетерпеливо махнув им рукой, вышел наружу.

Воссев снова в седло, в сопровождении двух нукеров Тэмуджин поехал за курень – проездить коня. Выехав на простор, опробовал его рысью и шагом. Конь оказался норовистым, порывистым в движениях, видно было, что не один год он пробыл в табуне и плохо слушался поводьев. Пришлось погонять его, давая привыкнуть к седлу и поводу. Нукеры стояли в стороне и издали наблюдали за ним.

Наконец, поучив коня хорошенько, когда тот стал поворачивать и останавливаться по малейшему движению его руки, он повернул к куреню.

Стреножив коня у крайних юрт, рядом с пасущимися ездовыми меринами Таргудая, Тэмуджин пошел в свою юрту. Нукеры, разговорившись с какими-то встречными всадниками, приотстали. Тэмуджин неспешно шел по куреню с седлом под мышкой, расправив плечи и чувствовал, как покинула его застарелая усталость, стало легко на шее и в ногах; ему казалось, он может, не уставая, прошагать так день и ночь.

Прохожие, заметив его, изумленно останавливали на нем взгляды, будто увидели что-то невообразимое, женщины испуганно сторонились, прятали глаза и старались побыстрее проскочить мимо него. «Боятся, как бы не зарезал, – усмехнулся про себя Тэмуджин. – Сегодня им будет о чем поговорить. Будут гадать: к чему бы это, к войне или к бескормице будущей весной…»

В предрассветных сумерках огромная толпа всадников на восточной стороне куреня, разобравшись по сотням и десяткам, вереницами двинулась к Онону. По тонкому льду долго переходили реку. Лед звонко трещал, ломкий стук эхом разносился выше и ниже по реке. Зло всхрапывали кони, пугаясь страшных звуков под копытами.