– Он Иной, – сказал я. – Неинициированный. Такой же, как мы. Ты помнишь, что делать в таких случаях?

– Доложить своим, – механически ответил парень и испустил громкий вздох облегчения. Любой потенциальный Иной выходил за рамки его юрисдикции и попадал в область интересов начальства. – Минутку, – спохватился Светлый. – А с чего это вдруг вы нам человека отдаете? Он – преступник и вор! Нам такие не нужны!

– Нам тем более, – отрезал я. – Мы не комплектуем штат отморозками. Зато вы очень любите ставить их на путь истинный. Вызывай подкрепление и забирай его. Я ухожу.

Встав с дивана, я поставил бокал, обошел толстяка и заглянул в окно кассирши. Никаких конфет.

– Стойте, – сказал парень. – Мне нужно ваше ярко выраженное невозражение.

– Охотно, – согласился я и поднял руку. – Дневной Дозор Калуги не возражает против реморализации этого человека к Свету. Тьма будет свидетелем моих слов.

– Свет будет свидетелем моих слов… Эй, погодите. Калуги?!

– Да. – Повернув ручку двери, я распахнул ее, впуская мороз. – Я не москвич.

Выйдя из банка, я проводил взглядом две полицейские машины, наворачивающих круги по кварталу. Если Светлый не снимет заклинание, они будут кататься, пока не кончится топливо. В банке они выяснят всю подноготную – про ложный вызов, случайно сработавший тревожный звонок и неработающие камеры. Несовпадением дебета с кредитом, равно как и растратами средств на шампанское, займется уже прокуратура. Этому банковскому филиалу осталось жить не более месяца, и затем на его месте появится детский сад, успешно существующий на бумаге уже сейчас, а по факту открывшийся к осени. За грядущие полгода нервотрепки охранник бросит курить, выберется из заварушки и устроится в это же место на ту же должность – только на этот раз будет работать добросовестно, охраняя детей.

Все же второй уровень Силы дает достаточно, чтобы проследить линии вероятности, связанные с конкретным местом.

Разумеется, ответственность за это благо присвоят себе Светлые – сразу после того, как приедут по вызову дозорного шестого уровня и выяснят, что никакая опасность жизни людей не грозила, потому что парень не распознал страйкбольный дробовик и заключил ненужный договор с Темным. Мужика они все же реморализуют, чтобы хотя бы спасти его от тюрьмы. Им достанется безвольный, напуганный неудачник, в свои тридцать девять лет пытавшийся надуть банк, чтобы купить новый «икс-бокс». Темные же получат право обратить в свою сторону любого потенциального Иного, которого встретят. И мы будем выбирать с умом.

И я позабочусь, чтобы это право на сей раз досталось мне. Слишком долго я отказывался от персонализации магических вмешательств, аккуратно передавая их своему калужскому отделению, закосневшему в традициях.

Пора переходить к новым связям с новыми Иными.

Снег бил в лицо – погода стремительно портилась. Повернувшись спиной и натянув меховой капюшон, я вытащил полученный в банке чек о только что произведенном переводе наличных неизвестному мне человеку. Покрутил в руках, словно он мог раскрыть свои тайны. И убрал чек в кошелек, положив к пяти предыдущим.

* * *

Домой я попал как раз перед тем, как пошел настоящий снегопад, какой не каждый год случается. Сняв пальто, я повесил его на крючок, разулся, прошел на кухню, сунул макароны в микроволновку, затем пошел в душ. Обратно я вернулся, как раз когда зажужжал мобильник.

«Спасибо, тетя!))) Я получила!»

– Удачи, – пробурчал я, добавляя эсэмэс в избранное. Понятия не имею, почему я попросту не удалял их вместе с номером, с которого уже шесть раз получал просьбы о финансовой помощи от неизвестной мне дамочки.

То ли погода на меня так повлияла, то ли нахлынувший приступ одиночества, но, налив в чашку кофе, я уселся на стул и задумался.

Ни разу я не делал попыток перезвонить по номеру и объяснить, что произошла ошибка, я никакая не тетя и вообще у меня нет не то что племянницы, но и знакомых мне родственников. Наверное, потому, что тогда я бы не сдержался и принялся объяснять все остальное. Что я обычный Темный Иной второго уровня, шестидесяти лет, застывший в сорокалетнем возрасте. Мобилу купил на развале вместе с левой симкой, живу на съемных квартирах, не обзавожусь постоянными связями и нигде не пускаю корней. И что я в любой момент могу звякнуть ребятам из калужского аналитического отдела, и мне в красивой папочке принесут полное досье на неизвестную племянницу.

Могу, но не стану. У Темного Иного с любовью к уединению в жизни слишком мало тайн. Любая из них может стать спасением от хандры, которую никакие заклинания не лечат. Лучше я буду по-прежнему платить воображаемому человеку.

Звонок прервал мои размышления, и я с удивлением посмотрел на экран – неужто племяшка решила-таки позвонить любимой тете напрямую? Но нет, номер был скрыт.

– Привет, Саш, – сказал я, включив на громкую связь, и принялся наяривать макароны с сыром.

Какое-то время стояло тихое шипение, и затем прозвучал тяжелый голос:

– Как догадался?

– Если в крайне ограниченном числе моих абонентов номер скрывает только один Иной, то угадать его не трудно.

– Ясно. Короче, Воробьев, мы тут обсудили твое желание. Посовещались, и… в общем, мы даем добро.

– Поконкретнее можно? – Я добавил к макаронам немного кетчупа.

– Ну, хорошо… – вздохнул голос. – Я, Александр Шустов, от имени Дневного Дозора Москвы даю тебе работу в отделе архивов, и прочая, и прочая. Завтра в восемь будь в конторе. Не опаздывай. Пропуск в Сити тебе…

– Нет, – сказал я.

– Не понял…

– Мне не нужна просто работа, – сказал я. – Меня и в Калуге неплохо кормят. Речь шла, если ты забыл, о полноценной должности. Не ниже начальника опергруппы. Свою квалификацию я уже доказал, и не раз. Потому либо берете на моих условиях, либо не сажай мне батарейку.

– Воробьев, не слишком ли ты загибаешь? Ты знаешь, сколько Иных готовы пойти на смерть, лишь бы встретить ее пришлось в Дозоре Москвы?

– Я знаю, сколько ее действительно встретили. Саша, у нас был уговор. Свою позицию я четко изложил. Избавь меня от своей методички по вербовке юных кровососов. И еще. Я так понял, ты не давал мое дело Завулону?

Из трубки послышался тихий, еле сдерживаемый хохот.

– Сергей, таких, как ты, Завулон не ест на завтрак лишь потому, что вы для него – соломинки к аперитиву. О твоем существовании он узнает лет через пятьдесят после того, как ты заступишь на работу. Завтра, в восемь.

– Нет.

– У тебя есть одна ночь на раздумья, Сергей.

– А у тебя семнадцать. Квартиру я снял до конца месяца.

Связь прервалась.

Я не спеша доел ужин, выпил еще кофе и принялся сидеть, не ожидая ничего. Вероятно, я так и проторчал бы на стуле до утра, пытаясь разобраться в собственных смутных желаниях, когда на телефон снова пришло сообщение. Да что сегодня за день такой оживленный?