Девушка была убита из огнестрельного оружия, но само оружие пока не нашли, во всяком случае, его не оказалось ни рядом с трупом, ни поблизости. Экспертиза пули покажет, что это было за оружие. Что касается следов на месте преступления, то с этим совсем плохо. Под ногами слежавшийся слой снега, превратившийся в скользкое покрытие, по которому и идти тяжело, и никаких следов не остается. По крайней мере следов обуви и протекторов эксперты при осмотре не выявили. Может, плохо искали, а может, их и в самом деле не было. Но теперь поздно кулаками махать, если какие-то следы и были, то сейчас они уже затоптаны и смазаны. Тело убитой лежало на обочине лицом вверх, на одежде явные следы пороха, по мнению эксперта, выстрел был произведен практически в упор. То есть не издалека выстрелили в жертву, которую поджидали в кустах, а подошли к ней вплотную. Кто? Хорошо знакомый человек? Или случайный злоумышленник? Тогда почему он не взял деньги? Конечно, не бог весть какие суммы обнаружились в дамской сумочке Ларисы, но все-таки… Деньги ведь. И колечко на пальце осталось, и сережки в ушах. Тоже не дорогие, но… Все содержимое сумки, на первый взгляд, на месте. Нет только паспорта. Был ли он? Если ориентироваться на содержание разговора Ларисы с предполагаемым заказчиком, то паспорт ей мог и не понадобиться, ведь он обещал ей сделать новые документы. Завтра с утра, как только будет должным образом оформлено соединение уголовных дел в производстве у следователя Рыженко, надо первым делом провести обыск в квартире, которую снимала Скляр. И вот если там паспорта не окажется, то это уже повод для беспокойства.

Впрочем, какое тут беспокойство! И так понятно, что убил ее предполагаемый заказчик, просто убрал ненужного и слишком нервного свидетеля. И нечего придумывать себе оправдание про случайное разбойное нападение. Нет ей, Надежде Игоревне Рыженко, никакого оправдания, она должна была предвидеть, что Ларису Скляр на этой встрече могут убить, и не должна она была давать операм разрешение снимать наблюдение, не должна была полагаться на их заверения в том, что они достоверно определили место встречи и организовали там грамотную засаду. И нечего валить все на мальчишек. Она должна, должна была понимать, что Гена Колосенцев думает о чем угодно, только не о работе, а сообразительный и творчески думающий Ромчик Дзюба не может повлиять на товарища, не тот у него пока еще статус, да и характера не хватает. Молодой, неопытный, восторженный, по-мальчишески влюбленный в своего наставника, Ромка не посмеет пойти поперек мнения Геннадия, а тот этим и пользуется. Да, Гена толковый парень, хваткий, этого у него не отнять, но уж очень скучно ему делать свою работу. Кто-то говорил Надежде Игоревне, что Гена – компьютерный геймер, готов часами сидеть в игре, и очень похоже, что у него развилась болезненная зависимость. Сам он с этим не справится, а прибегать к помощи специалиста не станет, ни один молодой мужчина никогда не признается ни себе, ни окружающим в том, что нуждается в помощи психотерапевта. А по наблюдениям Надежды Игоревны, в такой помощи сегодня нуждается каждый второй. И еще в одном упрекала себя следователь Рыженко: она не среагировала вовремя, не забила во все колокола, когда заметила только первые признаки того, что Колосенцеву стало скучно работать, не обратила на это внимание его начальника, а ведь могла, могла… Болезнь Геннадия прогрессировала и должна была в один прекрасный момент дать о себе знать. Вот этот момент настал, при всей своей толковости и сообразительности Гена допустил непростительный прокол. И виновата в этом в том числе и она, Надежда Игоревна Рыженко.

Квартира Ларисы Скляр выглядела стерильно-нежилой. Перед тем как ее покинуть, девушка основательно прибралась. Во всяком случае, сейчас здесь было намного чище, нежели тогда, когда Роман с Колосенцевым сюда приходили.

В качестве понятых пригласили ту самую наблюдательную соседку, с которой они общались в ночь убийства Ларисы, и ее племянницу, пришедшую в гости. Соседка выглядела неважно, да и не мудрено, ведь ее попросили приехать в судебно-медицинский морг для опознания. Опознание провели сегодня утром, и женщина еще не полностью пришла в себя.

Искали тщательно, методично, по всем правилам, и Роман Дзюба в глубине души радовался, что Надежда Игоревна тоже здесь, потому что без нее Гена наверняка попытался бы все сделать по-быстрому, кое-как. Обыск продвигался высоким темпом, потому что квартира хоть и просторная, а вещей в ней мало, ведь хозяева, сдавая жилье, стараются оставить арендаторам минимум мебели, а то и вовсе голые стены предлагают, дескать, сами покупайте, что вам надо. Лариса, судя по всему, ничего не покупала, вся мебель была старой, еще советских времен, точно такая же стояла дома у Романа, когда он был маленьким. Ящики пусты, в шкафу совсем немного одежды – видно, не все Ларисино имущество влезло в спортивную сумку, и она взяла с собой только то, что получше и поновее. В ванной пусто. В кухонных шкафчиках небогатый набор посуды, специи и какая-то бакалея. В холодильнике – фруктовый йогурт и пачка сладкой творожной массы. В мусорном ведре пустая коробка из-под кофет и две целлофановые обертки с приклеенной этикеткой: «Булочка ванильная с изюмом».

– Видать, она здорово нервничала, – сказал Роман.

Надежда Игоревна подняла голову от протокола, который писала, сидя за кухонным столом.

– Почему ты решил?

– Ну, смотрите, утром она сходила в магазин, купила продукты, мы с Геной были у нее часов в двенадцать, в девять вечера Лариса уже ушла, и за все это время она слопала две сладкие булочки и целую коробку конфет. Йогурт стоит нетронутым, и творог она тоже не съела.

Он заметил, что в глазах следователя зажглось любопытство.

– Откуда такие точные знания?

– Пока Гена с ней разговаривал, я кухню и ванную осмотрел, – признался Роман. – На кухне чек был из магазина, я посмотрел на время и на перечень продуктов. И в холодильник заглянул, там только эти покупки и были, больше ничего. А теперь я вижу, какие продукты остались, и вычел одно из другого.

– Ну и память у тебя! – восхищенно протянула Надежда Игоревна.

Роман почувствовал, как от похвалы запылали щеки, и стушевался. Была еще одна вещь, на его взгляд, очень важная, о которой он хотел сказать следователю, но боялся нарваться на Генкины насмешки. Может, не говорить? Или сказать?

Но она сама сказала, тем самым еще раз подтвердив мнение Романа, что Надежда Игоревна Рыженко – отличный следователь. Она сняла очки и пристально посмотрела на оперативника:

– Стало быть, ты хорошо помнишь все, что видел здесь?

Он молча кивнул.

– Так. – Она сделала длинную паузу. – Ну, и чего здесь не хватает?

Роман набрал в грудь побольше воздуха.

– На кухне валялся договор. Сейчас его нет. И в комнате его тоже нет.

– Какой договор?

– С кадровым агентством «Оскар».

– Ты точно помнишь?

– Совершенно точно, я еще про себя посмеялся, потому что есть такое кино «Оскар» со Сталлоне, я его очень люблю. И подумал, надо же, таким словом кадровое агентство назвали.