class="p1">— Это смотря какой Горыныч, — Тайка отхлебнула остывший чай. — У нас в Дивнозёрье есть такой, который влезет. Маленький совсем.

— Да врёте вы всё!

— Сходи, проверь, — с улыбкой предложил Яромир: кажется, он наконец-то понял, в чём заключалась суть всех этих страшных историй на ночь, и теперь забавлялся вовсю.

— Что-то не хочется, — Лис, вздёрнув подбородок, отвернулся.

Улыбка дивьего воина стала ещё шире.

— Ну-ну.

— Баранки гну! Ты там что-то рассказывал вроде? Вот и не отвлекайся! — донеслось с печки.

Яромир, хмыкнув, продолжил:

— Наконец удача улыбнулась Царь-девице, Змей пал. Она срубила все три головы — одну за одной, а тело сожгла, чтобы не возродилось чудовище. На всякий случай заглянула в гнездо — змеёнышей не обнаружила, зато нашла яйцо. А надо сказать, что доселе Горынычевых яиц никто не видел: уж очень хорошо те их прятали. Обрадовалась Царь-девица и повелела своим дружкам, мол, забирайте добычу, будет у нас на завтрак омлет с беконом.

— Омлет — это вкусно, — Пушок сперва оживился, а потом призадумался. — Тут-то ведь и начинается самое страшное, да?

— Угадал, — кивнул Яромир. — Это же не куриное яйцо было, а Горынычево. Хотя на вид, говорят, не особенно от куриного отличалось — так, только побольше раза в три и вместо скорлупы — чешуйки.

— Погодите, а разве змеиные яйца вообще едят? — Тайка захлопала глазами.

Коловерша сделал жест, будто поправил на морде несуществующие очки:

— Отвечает гастрономический эксперт Пушок: конечно, едят, Тая. В некоторых странах это вообще деликатес.

— Скажите мне, в каких именно, чтобы я держался от них подальше, — Лис аж полотенце выронил из рук. Наверное, от избытка чувств. Впрочем, оно ему уже было и не нужно: пока они сидели и рассказывали истории, волосы и одежда почти высохли.

— Обычные, может, и деликатес, — не стал спорить Яромир (хотя скривился, Тайка заметила!), — но это было яйцо самого Горыныча, и не абы какого, а прародителя всех змей. Но Царь-девицу это не остановило. В поверьях их племени говорилось, что так можно заполучить толику силы врага, так что она решила отведать такое странное блюдо. Никто из её соратников, к слову, не осмелился присоединиться к трапезе, и поленица всё съела сама. Сперва казалось: ничего не произошло, и все уже думать забыли об этом случае… Потом люди Царь-девицы нашли подходящие земли, высадили семечки молодильных яблонь, заложив будущий сад, начали строить город — а величайшая из полениц перестала показываться народу. Прошёл слух, что она носит под сердцем дитя. Все гадали: кто же тот счастливчик? Кого Царь-девица избрала в мужья? Мамки-няньки уже выбирали имя для будущего сына или дочери, но в урочный час родила поленица не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку.

— Никак Птицу-Юстрицу? — ахнул Пушок.

— Верно. Ту самую — о девяти головах с девичьими ликами на тощих змеиных шеях. Узнав о том, некоторые в ужасе бежали из ещё не достроенного Царь-града. Те же, кто остался, вскоре пожалели о своём решении. Чудовище росло не по дням, а по часам, а Царь-девица не могла ничего поделать супротив своего дитяти. И как только Юстрица встала на крыло, повадилась она по городу летать да болезни насылать. Захирели ростки волшебных яблонь, замолчали соловьи, захворали люди. Так и сгинул Царь-град, обещавший стать раем на земле, — одни руины от него остались. А Царь-девица пропала: не нашли её ни среди живых, ни среди мёртвых. Так никто и не знает, что с ней сталось, — дивий воин вздохнул: похоже, эта тайна древних дней до сих пор не давала ему покоя.

Тайка подумала, что для него это, наверное, как для людей — загадки древних цивилизаций. Может, когда-нибудь и откроется правда. Ну а что? Удалось же учёным в конце концов расшифровать египетские иероглифы?

Но вслух она спросила совсем о другом:

— Погоди, но разве дивьи и навьи люди могут болеть? Вроде говорят, ни хворь вас не берёт, ни старость, и умереть вы можете ну там от ран или от пожара.

— Так оно и было, пока не появилась на свет Юстрица. Пришедший вместе с ней мор докатился аж до Светелграда. Сам царь Радислав едва выжил, а вот царица с наследником померла, остался только младший сын: ну вы о нём слышали — будущий царь Ратибор.

— Ага. Это прадед мой, которого ты, — Тайка повернулась к Лису, — заморозил когда-то.

— И поделом ему, — чародей сказал это очень тихо, но Тайка всё равно услышала. А вот Яромир, кажется, нет. Уф, хоть тут пронесло, не сцепились…

— А куда ж потом делась-то эта птица? — Пушок опасливо заозирался.

Буря за окном взвыла, и в свисте ветра послышалось что-то похожее на угрожающий птичий клёкот.

— Скитается где-то по миру, — махнул рукой дивий воин. — Редко является, но метко. Давно её, кстати, не видали. Может, скоро опять прилетит и принесёт смерть на чёрных крыльях… Всё. Конец истории. Кажется, так у вас принято говорить?

— М-мамочки, — коловерша сдавленно мявкнул, на всякий случай уполз обратно под плед и оттуда уже добавил полуобморочным голосом: — А мораль-то проста: не жри чо попало.

Тайка хотела было его осадить, мол, зачем влез со своими глупостями, но тут на стене мелькнула тень — шеи длинные, змеиные. Конечно, она сперва завизжала и только потом поняла: это Лис придуривается, включил фонарик на мобильнике и шевелит пальцами в луче света.

— Плохая шутка, — она погрозила чародею кулаком.

— Да ладно, по-моему, неплохо получилось, — усмехнулся тот, но под суровым взглядом Яромира фонарик всё-таки выключил, добавив: — Скучные вы. Разве не для того всё задумывалось, чтобы пугать друг друга? Это же игра.

— Ну, знаешь ли, есть всё-таки пределы, — Тайка принялась обмахиваться салфеткой.

Ей немного полегчало, конечно, но гнетущее чувство всё равно осталось, и сердце то и дело пропускало удар. Дом во время грозы, казалось, жил своей жизнью: скрипел, вздыхал, постанывал. В подполе по-прежнему что-то шипело, холодильник гудел, как ненормальный, на чердаке что-то хлопало — должно быть, незакрытая ставенка слухового окна.

— Ну а теперь моя очередь, да? — Лис потёр ладони. — Я вот что вам скажу: вообще-то с этой Юстрицей не так всё было. Это дивьи сказки. А я знаю правду, и она, поверьте мне, — ещё страшнее.

— Куда уж страшнее? — Тайка нахмурилась, а Пушок пискнул из-под пледа:

— Может, не надо, а?

— Нет уж, пусть рассказывает, — дивий воин сплёл руки на груди и глянул исподлобья. — Посмотрим, насколько его правда от моей отличается.

— Поначалу — не особо, — Лис улыбнулся так сладко-приторно, будто бы ложку мёда съел, не запивая. — А вот где-то со Змея Горыныча