Кряжимский вздохнул и двумя глотками допил остывший кофе.

– Все, – сказала я, поднимаясь, – совещание закончено, я знаю, что нужно делать.

– Может, и меня поставишь в известность о своих намерениях? – поднял голову Кряжимский. – Не забывай, что теперь, когда они знают, что Лютиков встречался с тобой, над нами всеми висит дамоклов меч.

– Ну конечно, Сергей Иванович, – кивнула я, – тем более что мне понадобится ваша помощь. Вы попытайтесь, пожалуйста, узнать, остались ли у Гулько в Тарасове родственники, и если да, то где живут. Они могут что-то знать о документах. Теперь только их публикация в «Свидетеле» может нас спасти. А мы с Виктором отправляемся в больницу – справиться о здоровье одного пострадавшего.

Добравшись без происшествий до больницы, мы отыскали Логинову, изумленную сверх всякой меры нашим появлением в стенах врачебного заведения.

– У вас что, – озадаченно посмотрела она на меня, – еще один раненый?

– Да нет, – рассмеялась я, – нам нужно навестить одного больного.

Мы стояли все в том же вестибюле приемного покоя. Народу было еще больше, чем в прошлый раз.

– Какого больного? – Логинова деловито взглянула на часы.

– Знакомого нашего. Сегодня под трамвай попал. Вернее, машина его попала… – Я умоляюще посмотрела на недоумевающую Ленку.

– А-а, – устало улыбнулась она, – Александра Звягинцева! Его сегодня Алик оперировал.

– Так он без сознания? – испугалась я.

– Да нет, у него переломы и черепно-мозговая травма. В сознание он уже пришел. Не волнуйся, жить будет, – ободряюще похлопала она меня по руке, которую я прижимала к груди.

– Можно, мы его навестим?

Логинова опять взглянула на часы.

– Через полчаса заканчивается время посещений… Да и как ты сможешь с ним общаться? Он под системой, весь в пластырях и иголках.

– Да нам и десяти минут хватит, – я выразительно посмотрела на Ленку, – нам бы только глянуть на него, как он, бедный…

Я заметила на обычно неподвижном лице Виктора подобие улыбки.

– Только вот халатов у нас нема.

– Галя, – позвала Логинова проходящую мимо санитарку, – вынеси нам два халата и тапки какие-нибудь.

Через две минуты мы уже поднимались по широкой лестнице на третий этаж.

– Он в «люксе», – пояснила Лена, – мы его сначала в общую положили, а потом нам позвонили, мол, кладите в «люкс». Шишка какая-то твой знакомый… – пожала она плечами.

– Откуда звонили-то? – полюбопытствовала я.

– Из администрации.

– А-а…

Палата-«люкс» находилась в конце коридора. На подступах к ней замирали обычные больничные звуки: скрип каталок, голоса больных, шарканье обутых в больничную обувь ног, дребезжание посуды, суетливые шаги медсестер и медбратьев.

– Вот наш Александр, – открыла дверь палаты и улыбнулась лежащему под капельницей брюнету Логинова.

Видок у него, конечно, еще тот, краше в гроб кладут. Лицо украшали пластыри и трубки, засунутые в обе ноздри и в уголок рта.

Звягинцев ошарашенно завращал глазами. Видно, не ожидал такой делегации.

– Мы недолго, – заверила я Ленку.

Она кивнула и зашагала прочь по коридору.

– Привет, Шу-урик, – с садистской дурашливостью обратилась я к пациенту, – эк тебя протаранило!

Я подошла к постели Шурика и присела на стул. Виктор закрыл дверь и встал возле нее.

– Тифо? – прогнусавил Звягинцев свободным от пластыря уголком рта и непонимающе посмотрел на меня.

– Поговорить надо, вот чего, – издевательским тоном сказала я, – ты кем послан, агнец божий?

Шурик из чувства протеста неловко замотал головой. Сделать более сильное движение ему мешали его загипсованные конечности и капельница, тонкая трубочка которой с иглой на конце была закреплена на сгибе его левой руки…

– Это не займет много времени, если ты, конечно, не станешь чинить препятствий следствию.

Звягинцев ошарашенно уставился на меня. В его глазах застыл ужас.

– Я, конечно, понимаю, каково вот так лежать здесь, с воткнутыми в тебя трубками, – с наигранным сочувствием продолжала я, – ну, ничего, поправишься. Может быть… Это ты нанимал проститутку, Люду Ямпольскую? – после некоторой паузы спросила я. – Вспомни, клуб «Покер». Тебя видели другие девушки. Видели и описали. Для чего ты ее нанял?

Я склонилась над Шуриком. Он демонстративно закрыл глаза.

– Чтобы убить Коромыслова? Отвечай! – Я схватила Звягинцева за плечо и слегка тряхнула его.

Он издал что-то похожее на стон и одновременно на вопль возмущения. Только очень тихий вопль.

– Ну, что? Будешь говорить, гад?

Я невольно взглянула на Виктора. По его лицу прочла, что он не одобряет подобных действий, и снова перешла на издевательски-ласковый тон.

– Говори, голубчик, а то вот возьму, – я тронула рукой тонкую трубочку, которая тянулась к его лицу, – и лишу тебя надежды на будущее.

Я потянула за трубочку.

– Ты сто! – задыхаясь от возмущения из-за такого святотатства, глухо вскрикнул, почти прошептал Шурик.

– Думаешь, рука не поднимется? Она уже поднялась, – я сжала трубку.

Шурик заметался по постели. Сжалившись над этим выродком, я разжала пальцы.

– Ну как? Оценил пределы моих и своих возможностей? – ухмыльнулась я, запрещая себе нервничать.

Звягинцев заморгал глазами. Опять же так неловко и жалко.

– Кто приказал тебе нанять проститутку?

– Кхуздев, – невнятно произнес Звягинцев.

– Кхуздев? – уточнила я.

Звягинцев слегка покачал головой из стороны в сторону.

– Груздев, – подал от двери голос Виктор.

Я удивленно посмотрела на него, потом снова обратилась к Звягинцеву:

– Груздев, правильно?

– Та, та, – заморгал глазами больной.

– Кто такой Груздев?

– Не хнаю.

– Знаешь, – я взялась теперь уже не за трубочку, а за краник, который в нее вставлен, – надо же внести какое-то разнообразие.

Ну и работа! Нешто я палач какой?

– Сам Пахамонова, – последовал ответ.

– Заместитель Парамонова? – снова уточнила я и, дождавшись утвердительного моргания Звягинцева, похвалила его: – Хорошо, мальчик. Если бы ты не сделал столько гадостей, я бы даже поцеловала тебя в лоб. Он у нас весь в испарине, – засюсюкала я, – ну, пойдем дальше. Кто убил Коромыслова?