– Тс-с, – прижал он палец к губам.

Да, я тоже услышала топот ног торопливо спускавшихся по лестнице людей в конце коридора, там, где черный ход.

– Через второй этаж, – шепнул Виктор и дернул меня за руку, увлекая к другой лестнице.

Мы добрались до нее раньше, чем приятели Звягинцева, и спустились в коридор. Стараясь не шуметь, взлетели на второй этаж и побежали по коридору к лестнице. Спустившись по ней, можно воспользоваться черным ходом. Приемные часы закончились, внизу никого не видно, но на этаже нам попадались отдельные больные, неторопливо совершавшие променад, и персонал в голубых халатах.

– Сюда в верхней одежде нельзя, – попыталась остановить нас одна сестричка с большими, черными как уголь глазами.

Виктор молча пролетел мимо нее, а я успела бросить через плечо:

– Мы уже уходим.

Подбежав к лестнице, я обернулась и увидела то, что и ожидала, и боялась увидеть. Размахивая руками, по коридору несся широкоплечий приятель Звягинцева. Полы голубого халата, который болтался у него на плечах, развевались, словно крылья огромной хищной птицы. Я выбежала на лестничную площадку и увидела ведро с водой, приготовленное для мытья полов, рядом к стене была прислонена швабра. Схватив это мирное орудие, предназначенное для мытья полов, я захлопнула дверь и вставила деревянную рукоятку в ручку двери. Почти сразу же дверь затряслась под мощными ударами, но устояла. Я кинулась вниз.

Где же второй, то есть первый, тот, с колючими глазами?

– Витя, берегись! – крикнула я что есть мочи, спустившись на один лестничный марш.

Я поняла, что высокий не остался стоять у главного входа, чтобы караулить запертую дверь. Где он должен быть, для меня уже не загадка. Но мое предупреждение, видимо, запоздало. Когда я еще была на лестнице, увидела, что Виктор, подняв руки к голове, стоит перед выходом и смотрит на колючеглазого, а тот держит в руках такую же «пушку», как у Звягинцева, и ствол ее направлен в голову моего шофера. Приплыли, называется!

Я рванулась назад, но колючеглазый заметил меня.

– Стоять! – услышала я снизу его хрипловатый голос. – Иди сюда, а то продырявлю твоему приятелю черепушку.

Замерев на минуту, я стала медленно спускаться. А что мне оставалось делать? Грохота сотрясаемой двери уже не слышно, видимо, широкоплечий дружок оставил ее в покое и бежит сейчас по второму этажу, чтобы присоединиться к нашей компании. На это ему понадобится не больше двух минут, и тогда… Тогда наша эпопея с разоблачением крупных шишек бесславно закончится, о других, более тяжких, а может быть, и непоправимых последствиях я старалась не думать. Надо что-то срочно решать, что-то предпринимать, что-то делать. Только вот что? Прямо хоть стой, хоть падай… Падай… падай… – закружилось у меня в голове. И я упала. То есть сделала вид, что поскользнулась на ступеньке, и, свалившись на пятую точку, сползла прямо под ноги колючеглазому.

– Аий-яий-яий-яй, – сосчитала я несколько ступеней, перебирая их своими ягодицами, и, задрав голову, посмотрела на колючеглазого.

Он тоже посмотрел на меня. Вернее, даже не посмотрел, а так, бросил презрительно-насмешливый взгляд, длившийся лишь короткую долю секунды. Но для этого ему все же понадобилось отвести взгляд от Виктора. Этого мгновения Виктору хватило, чтобы ударить блондина по запястью руки, сжимавшей рукоять пистолета, и почти одновременно ребром ладони по шее. Дальше последовала серия коротких, сильных ударов по корпусу, от которых колючеглазый согнулся пополам, а потом (о, боже!) колено Виктора поднялось и врезалось тому в лицо. Мне показалось, что я слышу хруст ломающихся костей. Но может, мне это только почудилось, ведь на мою способность восприятия самым плачевным образом могли повлиять те несколько ступенек, которые я пересчитала своим упругим круглым задиком.

– Пошли! – нагнувшись, Виктор схватил меня за руку и рывком поставил на ноги.

Откуда только силища такая берется! – успела восхищенно подумать я.

Виктор перешагнул корчившегося на полу блондина и открыл дверь.

– Там еще один, – вспомнила я.

– Знаю, – Виктор подтолкнул меня к выходу, а сам остался в тамбуре, – иди к машине, я сейчас.

– Понятно, – кротко кивнула я и, открыв вторую дверь, шагнула на улицу.

– Стоять! Назад! – заорали сзади меня.

Не иначе как шатен, решила я, что они, ничего поинтересней, чем «стоять», придумать не могут? Как заезженная пластинка, ей-богу! Я так и замерла, стоя одной ногой на улице, а другой в тамбуре больницы. Уйдем мы отсюда когда-нибудь или нет? Словно в ответ на этот вопрос за моей спиной раздался сухой и резкий звук ударов. После первого удара громыхнул о пол упавший пистолет, после второго – воздух резанул короткий полувскрик, полувздох, после чего на пол свалилось что-то тяжелое…

Я оглянулась. Занимая почти весь тамбур, на полу лежал шатен, рядом с ним валялся такой же, как у блондина, пистолет с глушителем. Виктор выталкивал меня наружу.

– Я же сказал, – почему-то шепотом произнес он, – в машину.

Больше я не стала медлить и, ноги в руки, понеслась к поджидавшей у главного входа «Ладе». Вскоре ко мне присоединился мой напарник.

– А ты молодец, – слабо улыбнулся он, отчалив от больницы, – здорово придумала упасть!

Ну надо же, молчаливый сфинкс заговорил! Выходит, я действительно молодец, смогла завоевать одобрение такого невозмутимого и каменно-равнодушного субъекта, каков Виктор.

– Это ты – молодец, – ответно улыбнулась я, – что бы я без тебя делала!

– Сотовый, – лениво произнес он.

Я и не обратила внимания на то, как в моей сумке надрывается мобильник, – до того ли было! Я с благодарностью посмотрела на Виктора, спасибо, мол, ты и тут меня выручаешь, и, достав трубку, прижала к уху, выдвинула антенну. На том конце встревоженная Маринка.

– Он очнулся… – Она прерывисто дышала, явно напуганная.

– Ну и прекрасно, – разомлев от сознания безопасности, промямлила я.

– И давай стонать…

– Ага… – прикрыла я веки, в то время как недремлющий Виктор управлял «Ладой».

– Что ага?! – взорвалась Маринка. – Я ему – новокаина, он проглотил, смотрит на меня как на инопланетянку…

– Ну, ты-то, надеюсь, объяснила ему все, напомнила?

– Напомнила, – с упрямой обидой процедила Маринка, – только боль-то у него, видно, не прошла, все стонет и стонет.

– Это тебе не комариный укус, – назидательно ответила я, – а ранение в плечо.

– Да я понимаю…

– И что же с ним теперь?

– Заснул, – с язвительной интонацией произнесла Маринка.

– Ну вот видишь, – облегченно вздохнула я, – не понимаю, что ты тогда так бесишься…