– Господи, господи, – причитал Голдинг, поднимаясь и ощупывая пульс женщины, лежащей у него на ногах. – Что случилось? Что нам делать? Господи, господи…

Эверетт толкнул Пита плечом.

– Сними с меня наручники! – прокричал он сквозь оглушительный звон в ушах. Увидев бойню, в которую превратилась улица, Карл затряс головой. – Сукины дети! Джек!.. Джек!!!

Элленшоу отчаянно пытался снять наручники с Коллинза, орудуя ювелирной отверткой, но у него так тряслись руки, что он никак не мог попасть в отверстие замка.

– Не спешите, док. Успокойтесь. Нам нужно выбраться отсюда и помочь людям. Ну же, вдохните и выдохните.

Элленшоу последовал советам полковника и наконец вставил шлиц в наручники. Джек попробовал отвлечь профессора от творившегося вокруг ада.

– Что вас дернуло пойти за нами? – спросил он, стараясь разглядеть, что делает Чарли.

– Это я предложил. Простите, полковник, – сказал Элленшоу, и на его глаза под очками в тонкой оправе навернулись слезы. Он смахнул их свободной рукой. – Я п-просто подумал…

– Ну, ну, будет, – сказал Джек, пытаясь перекрыть стоны раненых. – Вы отлично справились, док. Черт побери, вы спасли нам шкуру.

Пит Голдинг, потрепанный и испуганный, сидел, опершись спиной на стену дома. Эверетт успокаивал компьютерного гения:

– …вот именно, Пит. Так что если захочешь с нами еще куда-нибудь, только скажи. Видишь, в какое дерьмо мы с Джеком постоянно влипаем?

Тот не ответил. На нем не было лица; он оцепенело смотрел на мертвую женщину, лежавшую у его ног. Джек тем временем высвободился из наручников. Крики ужаса и боли на улице все множились, превращаясь в нестройный стонущий хор. От такого кто угодно мог тронуться рассудком.

– Джек, помоги мне выбраться и давай поможем кому-нибудь.

Коллинз оценил обстановку и впервые в жизни почувствовал себя бессильным.

– Что это было? – спросил Эверетт, наконец поднимаясь на ноги. Из его левого уха текла струйка крови.

– Засада, – ответил Коллинз.

* * *

Подачу электроэнергии на площади восстановили, тела погибших в результате теракта разместили вдоль тротуаров и стен зданий. Протесты стихли сами собой – общая беда сплотила немцев, которые теперь принялись гадать, кто мог нанести столь коварный удар. Джек, Эверетт, Элленшоу и Голдинг в изнеможении переводили дух. Над площадью сгущались сумерки.

– Пожалуй, Джек, надо отсюда валить, – сказал Эверетт.

Он подошел к прорванному пожарному гидранту и поднес руки к фонтану воды, затем вытер мокрыми ладонями покрытое сажей лицо.

Коллинз глубоко вздохнул.

– Нельзя уйти ни с чем, – сказал он, не поднимая глаз.

– Полковник, смею напомнить, мы вытащили вас из наручников. Уверен, полиция после теракта скоро оклемается, и вас снова будут искать. Мы сделали все, что могли, – больше тут уже не поможешь. Пора подумать и о себе.

Джек положил руку на плечо профессора Элленшоу и кивнул.

– Хорошо, док. Выдвигаемся домой.

Они начали подниматься, и тут ожил большой рекламный экран. Из динамиков раздался сигнал, призывающий общественность к вниманию. Многие, впрочем, не стали отвлекаться на сообщение и продолжили помогать бригадам «Скорой помощи», которые перевязывали раненых и увозили погибших. Повсюду сновали полицейские, отчаянно пытаясь напасть на след того, кто совершил самое ужасное преступление в истории современной Германии. Коллинз тоже не обратил внимания на объявление – он умывал лицо у разбитого гидранта.

– Ущипните меня, – прошептал Пит Голдинг у него за спиной.

– Твою мать! – Эверетт постучал полковника по плечу. – Джек, спрячь лицо и иди назад к зданию.

– Что еще? – спросил тот.

– Можешь быстро взглянуть и бегом в переулок. У меня с немецким туго, но очень похоже, что полиция нашла подозреваемого в совершении теракта.

Коллинз мельком взглянул на телеэкран: оттуда на него смотрело его собственное лицо – снимок 1997 года, сделанный во время службы в Форт-Брэгге. Под фотографией бегущей строкой сообщалось, что его разыскивают для допроса по поводу произошедшего.

– Всегда ненавидел эту фотографию, – пробормотал Джек.

Эверетт схватил Коллинза в охапку и метнулся с ним в глубь переулка. Голдинг и Элленшоу двинулись следом, прикрывая полковника со спины.

– Похоже, господа, мы опоздали, – сказал Элленшоу. – Выражаясь современным сленгом, нас спалили.

Оглянувшись, Эверетт увидел высокую эффектную блондинку, которая разговаривала с окровавленным и перепачканным полицейским, указывая пальцем в их сторону. Наконец полицейский повернул голову, и Элленшоу не пришло в голову ничего умнее, чем помахать ему рукой и скрыться в переулке. Присмотревшись, полицейский с удивлением увидел, как четверо мужчин резко сорвались с места. Он погнался за ними, один и без оружия, крича, чтобы беглецы остановились.

* * *

Блондинка посмотрела полицейскому вслед, затем повернулась к своему спутнику, и они оба пошли прочь.

– Как так могло получиться? Все мины взорвались одновременно, а Коллинз отделался только царапинами, – сказала она, глядя в лицо Механика и стараясь обходить вывороченные плиты и лужицы крови. – Видимо, такую костяшку домино, как он, свалить непросто.

Механик поднял взгляд на телеэкран, по которому демонстрировали фотографию Джека Коллинза. Когда саудовец увидел, что Джек сотоварищи живы, пришлось соображать быстро. Он связался с Маккейбом, и они наскоро сварганили запасной вариант: подкинуть немецким правоохранительным органам армейское фото полковника.

– Порой, мисс, костяшка падает медленно. И насколько я вижу, данная костяшка не остановится, пока не отыщет людей, которые сидели вместе после войны. Так что нам остается только ждать.

Мужчина и девушка растворились в сгущающихся сумерках, а над центром Берлина по-прежнему стоял вой сирен и людские крики.

Космический центр Джонсона[12]

Хьюстон, штат Техас

Саре Макинтайр, Уиллу Менденхоллу и Джейсону Райану пришлось пройти целый комплекс испытаний, входивших в ускоренную программу обучения астронавтов. Тут и святой взвыл бы. Особо тяжело далась серия бросков: Уилл опасался, что у него отвалится правая рука и соответствующая половинка задницы.

Сара вымоталась настолько, что никак не могла справиться с застежкой на своем голубом комбинезоне. Пришлось звать на помощь Райана, чтобы тот застегнул молнию.