Боялась ли я встретиться с НИМ вновь?

Честно, не знаю. С дня нашей последней встречи, я решила отпустить все обиды на Большакова. Просто забыть о мужчине. Вычеркнуть подлого ублюдка из нашей жизни раз и навсегда. И сосредоточиться на работе.

Вернувшись в филиал после декрета, я вкалывала на благо фирмы сверхурочно. Даже засыпала на рабочем месте. К слову, работать я вышла, когда Дениске едва исполнилось полтора года. Мама взяла больничный. До тех пор, пока Дениска не начал ходить в сад. И все это время она мне помогала. Когда малыша взяли в сад, мама снова вышла на работу. Я не могла повлиять на её решение. Она не умела сидеть не месте, не смотря на свои больные ноги. Устроилась работать в столице, также, медсестрой. Честно, я бы не вынесла второго разрыва с чудовищем-Большаковым. Если бы не мама, если бы не мой сынок и работа… Эти вещи стали для меня единственной отдушиной. Некой таблеткой от хронического стресса. Благодаря которой, я до сих пор ходила по земле в здравом уме.

Но что поделать. Жизнь, вообще, чертовски сложная штука. Но даже неприятности даются судьбой не просто так. Они воспитывают в наших душах силу воли. Делают нас сильными и стойкими. Закаляют дух. Я просто-напросто смирилась с чередой бесконечных падений в бездну, как вдруг, жизнь подарила мне долгожданный взлёт. И это меня очень сильно бодрило.

Я почувствовала себя сильной. Независимой. Той, что смогла добиться всего сама. Без помощи мужчины.

Я стала для Дениски и мамой… И папой.

И я очень сильно изменилась за все эти долгие, не менее сложные годы.

Просто смирилась. Просто привыкла рассчитывать только на себя саму.

Я гордилась собой. Не только своими достижениями в карьере, а и тем, кем я стала, в первую очередь – независимой, сильной женщиной. По крайней мере внешне. Но, в глубине души, во мне всё ещё кричала маленькая крошка. И она рыдала горькими слезами. Ей хотелось любви. Хотелось мужской ласки. Тепла. Поддержки.

Но я всячески подавляла этот внутренний крик.

Ну что поделаешь, малышка?

Так уж сложилось.

Не повезло с мужчинами… повезёт с деньгами и карьерой.

***

Я проработала на новом месте чуть больше года. Мне очень понравился центральный офис в Москве. Он открыл для меня новые возможности к саморазвитию. Я очень любила свою работу, несмотря на то, что моим начальником являлся сам дьявол в человеческой плоти. Но я искренне надеялась, что Кирилл больше никогда не вернется в Россию. Что он нашел себя в чем-то другом, а эту фирму просто продаст другому бизнесмену.

Кстати, на счёт наших тайных встреч с Большаковым… Я призналась матери, спустя лишь год. Всё ей рассказала. Про похищение, про договор, про свидания по принуждению. Отправляясь на которые, я лгала ей, мол, иду на подработку.

Никто не знал о моей проблеме. Даже лучшая подруга. Мне было стыдно. Признаться родным в очередном безрассудном позоре, что я превратилась в шлюху и сплю с подлецом. С отцом моего ребёнка, который от него отказался.

Когда Большаков меня жаждал – приходилось оставлять Дениса маме, Кате или проверенной няне.

Кирилл многое потерял и продолжает жечь свою жизнь понапрасну. Сначала, после второго предательства, я ненавидела его до скрежета зубов и адских головных болей по ночам. Он так много всего пропустил…

Беременность. Рождение сынишки. Его первые достижения. Первый зубик, первые слова, первые шаги, первый смех. Чёрт! Как же это больно и горько.

Осознав такие вещи, я мысленно хлопнула перед ним дверью. Заперла её на тысячу замков, а ключи утопила в океане невозврата.

Прощай, Большаков.

«Я ненавижу тебя. Ты ничто для меня. И никогда не станешь отцом моего сына».

Я написала эти чёртовы слова на бумаге. С ненавистью сожгла лист дотла.

А прах развеяла на крыше нашего дома.

И мне действительно стало легче. Как будто с груди свалились ржавые цепи, что почти два года не давали мне нормально дышать.

***

Прошло время. Боль начала забываться. Повышение, новый город, новое место работы вытеснили прочь гнилые мысли, что мучили меня день ото дня, тянули ко дну, топили в страшной депрессии.

Как ни крути, но время делает свое дело. Я отвлеклась, переключилась, забылась. И мне стало намного легче жить. Передо мной раскинулось огромное… нет, ну просто гигантское здание, светло-серого цвета, высотой в приличный американский небоскрёб с серебристыми буквами, складывающимися в три величественных слова: «Bolshakov alternative technology».

Дыхание перехватывает. Руки трясуться. Ноги ломаются, превращаясь в тягучую резину. Да! Я сделала это. Осуществила мечту. Поднялась практически на самую вершину к пьедесталу собственного успеха. Молодец, Лили. Заслужила.

Цокая каблуками по идеально чистой брусчатке, побежала к главному входу.

Там меня встретила приветливая светловолосая дамочка – начальница нашего отдела и ввела в курс дела.

Я изменилась не только внутренне, но и внешне. Девушки, с которыми я познакомилась на новом рабочем месте, помогли мне определиться с гардеробом. Мешковатые вязанные свитера, джинсы, синтетические костюмчики с колхозного рынка мигом отправились в мусорку. Теперь только строгая, но элегантная классика, утончённые каблучки, легкий макияж, аккуратная прическа в виде пучка на затылке, либо стильная укладка.

Новая жизнь началась с великих перемен. Первое время мне было очень страшно и волнительно сливаться с новым коллективом. Но вскоре, я стала одной из них. Частью большой, дружной семьи. К зарплате присоединился ещё один нолик. Статистика сделок била все мои предыдущие рекорды. Вскоре, я окончательно привыкла к коллективу и чувствовала себя как прежде, в своей стихии.

Про Большакова старалась не думать. Поставила в своих мыслях блок. Вытеснила абсолютно любые воспоминания об этом паршивом монстре, переключаясь на идеи на счет работы, или, думала о сынишке, который, между прочим, уже настолько сильно вырос, что опережал в развитии своих сверстников.

Но, так, или иначе, я не могла не думать о Кирилле. Поскольку, когда смотрела на сына, видела в нем этого сукин сына. Копия. Абсолютная, идентичная копия.

Тот же цвет глаз, тот же цвет волос. Нос, рот, губы. Даже походка, казалось бы, передалась по наследству. А может, я просто продолжала сходить с ума и никак не могла вырвать из головы ту часть мозга, к которой конкретно так присосался проклятый недоносок.

Кирилл стал моей первой и единственной влюблённостью. Те люди, которые любили, поймут. Что, как бы ты не старался, чтобы не делал, ты всё равно будешь помнить эту суку-любовь. Вопреки внутренней борьбе. Наплевав на логику, рассудок, честь, или гордость. Ибо первая любовь, она как смертельно-опасный, неизлечимый вирус.

Смерть… Пожалуй, это единственное и надёжное лекарство обрести вечную свободу, разорвать мощную привязанность, навсегда погубить ненавистное влечение.