представителей своего пола задолго до того, как это стало нормой. Смелая и упрямая, это видно по форме подбородка и посадке головы. Однорукая. Но этого не понять сразу. Фил сначала прочел, потом понял. В юности Тати-Анна, еврейская девочка из Тбилиси, была избита подростками-наци средь бела дня на улице Вены, куда переехала вместе с семьей. Кости руки раздробили так, что ее не удалось спасти.

— Кто это? — услышал он голос Лиды. Она вернулась из уборной и незаметно подошла.

— Доктор Эйгельман. Лечащий врач Валерия Кондратьева и подруга Жени. Она та самая Татьяна. Правильно: Тати-Анна.

Лида уселась рядом, стала рассматривать фото.

— Я эту женщину не видела, — сказала она. — И ничего о ней не слышала.

— Женя всем вам, людям, с которыми тесно общалась, выдавала информацию о себе по кусочку. Как тортом угощала. Тебе достался большой и вкусный, с ягодой. А Маршалу, например, обрезок. Не знаю, зачем ей это было нужно, наверное, для спокойствия.

— Получается, никто из нас не знал ее настоящую…

Она ойкнула и утопила лицо в ладони.

— Что такое?

— Кровь пошла носом, — прогнусила она. — Такое со мной бывает. — И убежала обратно в уборную.

А Фил вернулся к досье.

Доктора Эйгельман долго не принимало научное сообщество. Поначалу ее даже травили. Женщин в психиатрии тогда было крайне мало, а тут она, иудейка и бунтарка. Казнить, нельзя помиловать! Но она выстояла и стала признанным светилом психиатрии. В Уэльсе открыли клинику ее имени. Там-то Валера Кондратьев и лежал. Два года наблюдался у доктора Эйгельман и до сих пор числится (удалось пробиться через защиту клиники и добыть списки) ее пациентом.

— Я буду готовить завтрак! — крикнула из кухни Лида.

Когда она успела туда попасть? Мимо не проходила. И тут же он понял, что через двор, а заодно сняла с веревок высохшие занавески. Их сейчас не было видно. Как и мышонка Роберто, он убежал за хозяйкой.

Фил дал себе еще пять минут и остался в кровати.

Тати-Анна оказалась личностью цельной. Она не была замешана ни в одном скандале, не прятала от общества никаких постыдных тайн. Всю жизнь прожила с одной женщиной, воспитала ее детей, отучила их, вывела в люди. После Кондратьева Тати-Анна не взяла ни одного пациента, а все потому, что занялась преподаванием в Королевском колледже Лондона. Но среди его выпускников Амалии Даланян не оказалось (проверил ради интереса). Приврала, выходит, дамочка. Скорее всего, посетила пару выездных лекций профессора Эйгельман да труды ее изучила, а отучилась в каком-нибудь средненьком итальянском колледже. Не тянула Амалия на высококлассного специалиста.

— Ты будешь чай или кофе? — спросила Лида, заглянув в спальню. Она оделась во вчерашние вещи: шорты и футболку. Кажется, это была летняя пижама. Расцветка — лимончики. Но она Лиде не идет, делает кожу желтее. — Что не так? — не поняла она и стала себя рассматривать.

— Не вижу дыр. Ты вчера уверяла мне, что порвала свой сногсшибательный домашний наряд во время каторжных трудов по уборке виллы.

— Ивановский трикотаж неубиваем!

— Везла это безобразие из России? Давай я тебе куплю сегодня что-нибудь роскошное, шелковое? — Ему очень хотелось переодеть Лиду. Это для начала. А еще ускорить процесс поиска донора. Теперь он замечал все признаки болезни и очень переживал за нее.

— Это моя любимая пижама, я с ней не расстанусь.

— И не надо, просто при мне будешь носить шелк. — Он шутливо стукнул кулаком по матрасу. — Я мужик, я сказал!

— Кровать еще раз не разломай, мужик, — усмехнулась она. — Так что будешь пить?

— Откуда кофе?

— Нашла банку в шкафу. Пахнет нормально.

— Нет уж, давай лучше чай.

Лида кивнула и скрылась. А Фил встал-таки с кровати.

Душ он принял в саду. Взбодрился, вымыл волосы, которые пропахли нелюбимой им лавандой. Хозяева виллы напихали ее в подушки, как делают многие в Италии. Считается, что аромат лаванды лечит бессонницу и простуду. Фила же он раздражал своей навязчивостью.

Когда он вытирался, ему на нос села бабочка. Большая, пестрая. Фил хотел согнать ее, но чешуйчатокрылое создание не думало улетать. Ему понравилось сидеть на конопатом носу человека. Или бабочка приняла его за растение? С оранжевой кроной.

Фил снял бабочку и понес ее в дом.

— Я тебе еще одного питомца приволок, — сказал он Лиде и посадил бабочку на цветок в горшке. Тот, что они привезли из Марина-ди-Пиза.

— Зачем он мне?

— Как это? Разве не знаешь примету: бабочки к исполнению желаний?

— Моя бабушка считала иначе. Говорила, они не к добру. И выгоняла их на улицу.

— Ей просто не нравились насекомые в доме.

— И это тоже. С молью она нещадно боролась до конца своих дней. Незадолго до смерти, когда бабуля пришла в себя, первое, что спросила, не забыли ли мы с мамой рассовать в шерстяные носки пакетики с сухой полынью.

— Мы оставляем бабочку?

— Пусть сидит, — разрешила Лида. — На твоем цветочке она смотрится так гармонично, будто он создан специально для нее.

Она успела нарезать мясо, выложить на листья салата помидоры черри и остатки брынзы. Был еще хлеб, поджаренный на оливковом масле, а на десерт ломтик дыни.

— Шикарный завтрак у нас получается, — подытожила Лида.

— Я ем и уезжаю, — сообщил Фил.

— Куда?

— В Пизу. Маршал прислал сообщение, предлагает встретиться. — Он сел за стол. Завтракать они решили тут, чтобы не тратить время на лишние телодвижения. — Потом я выселюсь из гостиницы и перевезу свои вещи сюда. Согласна?

— Конечно. — Она подошла к Филу и поцеловала в мокрую макушку. — Твоему расследованию переезд не помешает?

— Мне по большому счету незачем оставаться в Марине. Кондратьев туда не вернется. Я жду новостей о нем. Как только они появятся, отправлюсь на его поиски.

— Откуда эти новости поступят?

— С земли.

Она взяла чашку с чаем и стала пить его мелкими глотками. На съестное не посмотрела, хотя могла бы позволить себе пару кусочков сыра или дыни. Или ей и это нельзя? Нужно будет изучить список допустимых продуктов.

— Разъясни, я не поняла, — попросила Лида, усевшись на подоконник.

— Я отслеживаю каждый оставленный Валерием след. Если он снимет деньги с карты, я узнаю. Сделает звонок по своему сотовому — я узнаю. Появится в камере с фейс-айди, какие, к примеру, сейчас устанавливаются в метро — я узнаю.

— Технологии достигли такого развития?

— В принципе, да.

— Почему тогда еще не переловили всех преступников?

— У нас заборы ДНК с места преступления не везде делают, а ты говоришь… — Он положил на хлеб лист салата, сверху кусок мяса и три разрезанные напополам помидорки. Красивый бутерброд получился,