Слуги опустились на корточки и прижали борт лодки к каменной стене, чтобы королю было легче выбираться на пристань. Я с гораздо меньшим изяществом последовал за монархом. Один из слуг взял меня под руку и деликатно направил ко входу в Каменную галерею – через нее придворные выходили на луг для игры в шары.

По дороге я прошел мимо высокого незнакомца. В тот момент, когда я отвешивал королю прощальный поклон, этот человек тоже повернулся к его величеству. Фонарь горел прямо у него за спиной, и я успел сбоку разглядеть лицо, напоминавшее чеканный профиль на монете. Передо мной был Яков, герцог Йоркский, брат короля.

У задней лестницы я попросил, чтобы меня отвели к Чиффинчу, и меня проводили в его кабинет. Чиффинч вручил мне кошелек с тридцатью фунтами золотом и серебром, предназначенными для моих дорожных расходов.

– Представите мне список всех своих затрат, – велел Чиффинч. – А если ее светлость предложит за что-нибудь заплатить – еще лучше, не вздумайте отказываться.

– Мне взять лошадь здесь или в платной конюшне?

При одной мысли о верховой езде ноги и руки заныли с новой силой.

– Лошадьми займутся люди леди Квинси. От вас требуется лишь явиться к ее светлости в назначенный час и делать все, что она велит.

Чиффинч махнул рукой, давая понять, что я могу быть свободен.

– Сэр, кто-нибудь из арестантов заговорил?

– Вы про Хэксби и Бреннана? – Чиффинч фыркнул. – Из Хэксби слова не вытянешь, причем в буквальном смысле. Кажется, старик тронулся умом. Если и дальше будет продолжать в том же духе, окончит свои дни в Бедламе[5]. А с Бреннаном совсем другая история. Представьте себе, он слег с лихорадкой, поэтому из-за жара болтает без умолку, вот только в его бреду ни капли смысла.

Какая удача! Бреннан – единственный человек, которому известно, куда уехала Кэт.

– Говорят, этот малый то и дело жалуется на холод, – продолжил Чиффинч. – Все спрашивает, принесли его плащ или нет. За кого он нас принимает? За своих слуг? Кстати, Марвуд, а ведь и в самом деле холодает. Будете выходить – велите принести еще угля для камина.

Покинув кабинет Чиффинча, я отправился домой. Я раскошелился на извозчика – отчасти из-за усталости, отчасти оттого, что в кармане звенело столько монет.

Когда я постучал в дверь, открыл Сэм. Он сообщил, что Кэт в доме больше нет – она отправилась к Доркас, подруге Маргарет.

– Все благополучно устроилось, сэр, Доркас рада помощнице, а еще больше ее порадовало, что госпожа Ловетт обещала ей щедрую награду.

Непривычно было видеть Сэма в столь веселом настроении – в первый момент я даже заподозрил, что он опять залил за воротник. Даже новость о том, что им с Маргарет придется работать полночи, собирая для меня вещи в дорогу, не омрачила его бодрого расположения духа.

Однако причиной приподнятого настроения Сэма был вовсе не эль. Приободриться его заставила история с Кэт, пронизанная духом риска и секретности. Я и раньше замечал эту его черту: в то время как у любого здравомыслящего человека опасность вызывает беспокойство, Сэм, напротив, в трудную минуту оживал на глазах.

Лечь спать мне удалось только около двух часов ночи. Но в кровати я понял, что не смогу уснуть. Я лишь валялся на спине, уставившись прямо перед собой в темноту. Король и герцог Йоркский, Кларендон и Бекингем – все они находятся на такой недосягаемой высоте, что я способен лишь наблюдать за ними снизу, будто за далекими планетами, вращавшимися в ночном небе и недоступными моему земному пониманию. Тогда я стал размышлять о Кэт Ловетт и леди Квинси, но дело закончилось только болью, и головной, и сердечной.

Глава 30

Когда я постучал в дверь дома в Колыбельном переулке, было еще темно. Сэм поехал вместе со мной в наемном экипаже и теперь сидел там с моей дорожной сумкой. Открывший мне слуга взял сумку у Сэма и проводил меня в полутемную, по-спартански обставленную комнату, где я беседовал с леди Квинси во время моего прошлого визита. Слуга принес мне печенья и немного слабого пива и обещал позвать меня, когда ее светлость будет готова меня принять.

Я сел и заставил себя поесть. Я был не голоден, да и пить не хотел, но я понимал, что следующий шанс подкрепиться, скорее всего, представится не скоро. Из-за закрытой двери было слышно, как прислуга бегает вверх-вниз по лестнице. Время от времени до меня доносились обрывки приглушенных разговоров. Тяжелые сундуки то волокли по полу, то с грохотом ставили.

Наконец вернулся тот же слуга. В руках он нес шпагу и пистолет в кобуре. Он спросил, взял ли я собственное оружие, и, когда я ответил отрицательно, отдал эти предметы мне.

– Такова воля ее светлости, – произнес слуга.

Наконец появилась леди Квинси собственной персоной, одетая в дорожный плащ.

– Спасибо, что согласились сопровождать нас, сэр, – неожиданно любезно проговорила она. – Хотите ехать с нами в карете?

Словами не передать, до чего меня обрадовало ее приглашение. Конечности до сих пор ныли с непривычки после вчерашней скачки. Вслед за леди Квинси я вышел в холл, где собралось множество людей. На улице ждала карета, в которую были запряжены шесть великолепных лошадей одинаковой серой масти. Кучер уже занял свое место на ко́злах, а верхом на ближайшей к нам передней лошади сидел форейтор. Еще один слуга стоял позади этой же лошади. Я испытал облегчение, увидев перед собой карету с застекленными окнами и дверцами, а не экипаж старого образца с кожаными шторами, не пропускающими внутрь свет и совершенно не защищающими от сквозняков. Массивная карета явно предназначалась для поездок на дальние расстояния.

В такой роскоши и комфорте мне до сих пор путешествовать не доводилось. Слуги помогли леди Квинси сесть в карету. Я ждал у дверцы, пока хозяйка устраивалась поудобнее на сиденье лицом к запряжке. Затем она жестом пригласила меня присоединиться к ней, показывая, что я должен сесть напротив, у окна, то есть наискосок от нее.

На какой-то безумный миг я почти поверил, что мы будем ехать только вдвоем, уединившись в качающемся экипаже. Но тут у меня за спиной раздались шаги. Слуга подсадил в карету горничную с худым лицом, избегавшую моего взгляда. Служанка села рядом с госпожой.

А потом с помощью слуги внутрь вскарабкалась мальчишеская фигурка – Стивен. Горничная довольно-таки грубо усадила его рядом со мной. Мальчик забился в темный угол, и его лица