Однако он вполне по-простому, перемежая содержательный текст привычным матом, объяснил майору его место в этой жизни. Что он – вовсе не властелин Городка, как ему ошибочно показалось, и уж никак не его владелец. Он просто винтик в сложной системе финансовых потоков. И если майор на полковничьей должности будет создавать серьезным людям проблемы, то никогда ему полковником не стать. Более того, из майоров есть путь как наверх, так и вниз.

Еще Слепнев из разговора извлек, что уж конечно не адвокат Багров, и тем более не братья Клюевы озаботили упомянутых серьезных людей. Этим людям в конечном счете глубоко наплевать на всех адвокатов в мире, кроме собственных. Как и на истину – в понятийном смысле данного термина. Но серьезные люди не любят бесполезного шума. Такого, от которого нет никакого экономического эффекта, а проблемы – есть.

Тяжело переживал Георгий Витальевич свое первое поражение в Городке. Ну да ничего, не последний день живем. Майор был человек, может, и не злопамятный, но крайне недобрый и не забывающий обид.

Здесь, в областном суде, он тоже присутствовал, надеясь стать свидетелем теперь уже позора ненавистной ему адвокатской семейки.

Конечно репортеры и зеваки собрались зря. По крайней мере – в первый день работы суда.

Потому что целое заседание и еще часть второго ушла на формальные вопросы.

И лишь затем, когда суд, в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом, приступил к судебному следствию, начались содержательные выступления.

Сначала выступил прокурор, молодой мужчина, Сергей Сергеевич Мухин. Стандартной для судов скороговорочкой он зачитал текст с предполагаемыми грехами Клюева Николая, которые собирался затем доказать в судебном следствии. Даже быстрое зачитывание заняло порядком времени. Если кратко, то обвинялся Николай в следующем:

1. Убийство начальника криминальной милиции Владимира Петровича Иванова с отягчающими обстоятельствами;

2. Убийство коммерсанта Сальникова Геннадия Вениаминовича (труп, найденный в сожженном автомобиле);

3. Покушение на убийство Слепнева Георгия Витальевича методом, опасным для жизни двух или более лиц;

4. Приобретение и хранение огнестрельного оружия и боеприпасов;

Вторым подсудимым в этом процессе был «оруженосец» Николая Клюева, Власов, однако, поскольку он все необходимые показания во время следствия дал, то свободы его пока не лишали, и в суд он приходил вместе с адвокатом Косицыным.

Багров с Шеметовой слушали речь прокурора спокойно. Слова звучали, конечно, страшные, но ни одной прямой улики у прокурора не было. Если не считать показаний пяти персонажей, которые то их давали, то от них отказывались. В основном, исходя из своего географического места пребывания: будучи в ИВС – подписывались, выйдя на свободу – отказывались.

Принимай решение судья в одиночку – и сидеть Клюеву, не пересидеть. Но в суде – присяжные, вот они, с большим интересом слушают. Потом интерес поугаснет, однако заставить незнакомых людей подписаться под откровенной липой – не так-то просто. Собственно, на это и была вся надежда защитников и самих Клюевых.

После выступления прокурора сторона обвинения начала неспешные допросы своих свидетелей.

Их было много, очень много. Отнюдь не только те пятеро, что рассказали следствию об участии близнецов во вменяемых преступлениях.

Например, Сергей Сергеевич Мухин, не торопясь, выспрашивал некоего Зотова о том, как тот увидел Николая Клюева недалеко от места убийства Иванова. И, разумеется, в тот самый вечер.

– Вы уверены, что видели Николая Клюева? – строго вопрошал прокурор. – Это был именно он?

– А кто ж еще? – отвечал Зотов. – Я ж его с рождения знаю.

– Не могли спутать с Анатолием? – вникал в нюансы гособвинитель, явно желавший перед присяжными казаться точным и справедливым.

– Это они для чужих одинаковые, – объяснил тот. – Мы-то обычно различаем.

Сергей Сергеевич, победно вскинув голову, заканчивал допрос.

После чего вступил Багров и, никоим образом не подвергая сомнению показания свидетеля, просто предъявил суду справку. А в ней черным по белому было изложено, что дом его подзащитного действительно находится рядом с местом преступлением. Это ведь несколько меняет дело. Где ж легче всего встретить человека, как не рядом с его жильем?

Так же неспешно допрашивался некий Вадим Попов. Он видел, как Николай заходил в хозяйственный магазин, где, как тонко подметил прокурор, вполне мог купить веревку, которой впоследствии удушил Иванова.

Попов подтвердил свои показания: да, видел, заходил Николай в магазин.

– Ну и что? – не удержался Багров. – А вы не заходили в этот магазин ни разу? – за что получил замечание от судьи.

Впрочем, присяжных, даже безо всякого юридического образования, на такой мякине не проведешь. Было бы что обвинению выставить посерьезнее – давно бы выставило.

Или Мухин рассказывает про фантастическую физическую силу Николая Клюева. Не зря, понятное дело, рассказывает. Перечисляет его спортивные разряды и достижения. Обладая такой силищей, совсем несложно задушить немолодого и страдающего ожирением полковника милиции. Пардон – полиции по-новому.

Но, во-первых, присяжные своими глазами видят довольно изможденного тюрьмой и болезнью подсудимого.

А во-вторых Олег Всеволодович, как кролика из шляпы, вытаскивает копию находящегося в деле акта судебно-медицинской экспертизы. В ней черным по белому указано содержание алкоголя в крови покойного. Такого количества достаточно для тяжелой интоксикации. Другими словами, от нее и так помереть можно, безо всякой удавки.

При этом, разумеется, адвокат и не думает отрицать смерть полковника от удушения. У него совершенно другая задача. Объяснить суду и, главное, присяжным, что человека с таким содержанием спирта в крови мог задушить даже ребенок. Для этого вовсе не нужно быть физически сильным. Зато обязательно надо иметь мотив.

По мнению обвинения, мотив имеется.

Снова вытаскивается на сцену Алексей Епишев.

Именно он рассказал в первую ночь, после тотального ареста всего криминалитета Городка, о том, что Николай Клюев обещал убить пару-тройку ментов, поскольку сам болен раком и уже ничего не боится.

Присяжные с раскрытыми глазами слушают его откровения, которые зачитывает Мухин.

Однако Багров ходатайствует перед судом о личном выступлении свидетеля, поскольку тот уже дважды отказывался от своих показаний. И что характерно – в тюрьме сознается, на воле – отказывается.

Присяжные понимающе кивают головами. Они ж не с другой планеты, и отлично понимают, каким образом получаются подобные показания.

День проходит за днем, присяжные ходят на суд так, как раньше ходили на работу.

На работе, кстати, начальство многих из них начинает волноваться. Гражданский долг, понятно, дело хорошее. Но если ключевого сотрудника вытащить из круговерти дел на несколько месяцев, то предприятие начинает лихорадить.