в Австралию вход будет закрыт на долгие годы, а скорее всего и навсегда!

Я не могла предать свою мечту, а значит и саму себя! Жаловаться соседям или друзьям я бы тоже не стала. Помнишь, когда мне плохо или страшно, я замыкаюсь в себе и ни кричать не могу, ни рассказать кому-нибудь, даже плакать не могу! Я начинаю думать, как разобраться с ситуацией и судорожно искать выход, чтобы сбежать!

Тогда там я перестала спать, есть и смеяться… совсем!

Да, я должна сказать, что как бы муж не вел себя со мной, он продолжал любить и заботиться о Кирюшке. Все скандалы и избиения проходили тогда, когда ребенок не мог видеть нас. Может играл с помощниками Дика или уже спал. Хотя, конечно Кирилл замечал и синяки на моем лице, и наше изменившееся поведение, но, все же, в силу его возраста ему достаточно было услышать: «Все хорошо, сынок! Я просто ударилась!" – и ребенок успокаивался.

Дик уделял много внимания Кирюше и никогда не проявлял агрессию по отношению к нему. Он часто даже баловал ребенка, покупая новые игрушки, красивые книжки, всякие вкусности, ну и все такое. Конечно маленький мальчик был влюблен в своего нового папашу. Частенько Дик усаживал Кирилла себе на колени или качал на ноге, и приговаривал:

– Кирилл, ты такой счастливчик! Это лучшая страна в Мире, и здесь тебя ждет прекрасное будущее!

Я была рада слышать эти слова. Они, как бы, давали мне очередной толчок, еще немного сил, чуть-чуть энергии, так необходимых в те дни.

Еще, справедливости ради, я скажу, что минуты просветления, все же иногда наступали. В какие-то дни муж будто уже просыпался тем, бывшим Диком – веселым, добрым, заботливым. В такие моменты, видимо соображая и чувствуя вину за то, что вытворяет, он срочно вызывал помощников на работу, а сам брал выходной. Тогда он возил нас по самым живописным местам. Мы посещали национальные парки с прелестными, чудными животными. Мы гуляли по ботаническим садам с самыми невиданными растениями. На большом корабле мы отправлялись на острова, где живут необычайно обаятельные морские котики и пингвины, мы летали на маленьком самолете над океаном, наблюдая играющих в воде дельфинов!

Я мало радовалась и почти уже не улыбалась, но мне необходимо было видеть это великолепие! Я дышала этим!

– Это моя страна! – шептала я сама себе.

В то время я не хотела думать о том, что буду делать с так трудно вымученной «визой жены». Я не разрешала себе даже вспоминать о том, что она выдавалась на долгих два года, которые я должна буду прожить со своим мужем. Я просто четко знала, что мне эта виза нужна и точка!

Обратные билеты в Россию были куплены на предпоследний день до окончания нашей туристической визы. Оставался еще месяц.

Как бы ни было твердо мое решение в получении «визы жены», терпение улетучивалось с каждым днем. Все эти омерзительные выходки мужа не прекращались, а даже усиливались. Видимо он, поняв то, что жаловаться я никуда не побегу, день ото дня становился смелее и наглее.

Я должна была поговорить с кем-нибудь, выплеснуть свою боль и страх! Мое одиночество в той ситуации становилось невыносимым, и было необходимо высказаться! Ну, хоть кому-нибудь!

Но, кому?

Я бы никогда не смогла жаловаться моим родным. Они бы начали страшно переживать, ну а мне бы только сказали:

– А что ты ждала? Ты сама виновата! Ехала черт знает куда, к черт знает кому! Да, еще и ребенка потащила! Нужно было раньше думать! Немедленно меняй билеты и возвращайся!

А потом еще бы и обсуждали это в стиле: «Наша Катя, как всегда!».

Мне было жутко плохо и без вот этих нравоучений! И мне нужен был другой совет!

Вдруг, почему-то я вспомнила про Джона! Эта мысль явилась, как подарок!

– О, Господи! Конечно! Я напишу Джону! О-о-о, как же это здорово! – ликовала я от собственной идеи. – Только бы он ответил!

И он ответил! Он ответил сразу и подробно. Джон писал о том, что много думал обо мне, что тогда в нашей прошлой переписке просто испугался своих чувств. Его письмо было таким теплым и нужным! О, Боги мои! Это было почти чудо!

Джон посоветовал сфотографировать мои синяки, даже если я не собираюсь обращаться в полицию сейчас.

– Кто знает, может это как-то пригодится в будущем? – писал он. – А, вообще, я должен приехать и забрать тебя с сыном из этого ужасного дома!

О, мой бесстрашный рыцарь! Мой герой! Как же его письма были важны для меня тогда! Я больше не была одна! Я, измученная и зачахшая, начала оживать! Надежда на счастье снова засверкала впереди, глаза засветились, и улыбка уже не сходила с моих губ! Каждую минуту я дышала своей новой тайной, еще маленькой искрой, но уже разгорающейся в сердце! И этот секретный огонек поддерживал меня каждую секунду.

Переписка с Джоном необычайным образом перевернула многое в моей душе и разуме. Появилась какая-то невидимая ниточка, какой-то звук, неуловимый запах… тот ветерок, вот та, нужная энергия, от которой колотится сердце и хочется летать!

Глядя на мужа, мне уже не было страшно, мне даже не было противно! Я смотрела с тоской и жалостью на это убогое существо, воображающее из себя повелителя… Я понимала, что это пьяное чудище однажды проспится, только меня уже рядом не будет никогда!

Глава 6

Возвращение блудной дочери

Начало февраля 2007 года.

В одно прекрасное утро я проснулась в мокрой постели! Мой муж обоссался!

– Все! С меня хватит! – я вскочила с кровати.

Пока пьяный Дик наслаждался купанием в бассейне, я быстренько написала письмо подруге Наталье. Я попросила ее позвонить мне вечером и подыграть мне, сказать, что мой отец болен и мои родители просят меня немедленно вернуться домой.

Уже некоторое время папа действительно был болен, только мой муж в состоянии стабильного алкогольного забытия не помнил этого. Еще я знала, что как только кто-то из моих родных или друзей позвонит, Дик тут же примчится, чтобы, усевшись рядом, наблюдать мои эмоции. Это мне и было нужно!

Вечером раздался телефонный звонок. Звонила не подруга – мама!

– Ну, что у тебя там происходит? – ее голос был напряжен.

– Ой, мамуля, привет! Я не ожидала, что ты позвонишь! – я страшно удивилась, но сразу же представила себе картину, как Наташа испугалась неизвестно чего, позвонила моим родителям и выложила все, что знала.

– Какая же она