— Вниз! Прыгайте! Плывите вниз по течению! — кто это крикнул? Неважно! Кицунэ посыпались в воду.

— Харуми, Каэдэ, Касуми, Цубаки… — Сэйери, словно мать, считала своих рыжих не по количеству, а по именам, — Банко, Ёсико, Изуми… — мимо промчались золотые, Кин тоже судорожно пересчитывала свою маленькую группу; промелькнуло три белых хвоста… — Мичико, Нацуко, Кэори, Йоко… Теруко? Где Теруко?!!

— Я тут! — последняя лиса вывалилась из кустов, и обе прыгнули в воду.

Позади зелёные ломились через густой прибрежный кустарник.

— Наберите воздуха! Ныряйте и держитесь под водой как можно дольше! Сейчас!!!

Всё-таки волшебные лисы — это не просто лисы, и им удалось продержаться под водой, пока зелёные громилы рыскали по берегу. Неторопливая река потихоньку сносила их от страшного места внезапного десанта, но Сэйери задержалась, всплыв за какой-то корягой и наблюдая за действом над обрывом.

Орки рассмотрели и обнюхали следы в том месте, где они прыгали в воду, проверили кусты, по-хозяйски возя в них своими огромными дубинами. Они переговаривались, и Сэйери с удивлением поняла, что понимает их речь:

— Ну чё?… Нету!… Тут тоже нет!… Ушли, собаки! — в этом месте она возмущённо фыркнула, мысленно, конечно, (услышат ещё!) — Там проверь!… Нету, говорю тебе!… В реку ушли…

Старшая рыжая совсем уже собралась глотнуть воздуха побольше и пуститься вдогонку за остальными, как кусты снова заколыхались, и на берег вышел ещё один зелёный. Он был… похож и не похож на других. При сходном цвете кожи и высоком росте этот орк был более худой, как будто вытянутый. Одежда на нём тоже была кожаной, но более… более похожей на одежду, вот. И вся, вся она была обшита косточками и перьями. И все части тела, не прикрытые шкурами, были сплошь покрыты татуировками, даже лицо! Орк обвёл глубоко запавшими глазами пустынную поверхность воды, скользнул по коряге, принюхался, раздувая широкие ноздри… У Сэйери захолодело внутри. Этот — самый опасный!!! Она замерла, боясь вызвать случайный плеск и ещё больше боясь, что страшный зелёный мужик услышит бешеный стук её сердца… Долгую минуту орк изучал речные воды, потом мотнул головой, и громилы с дубинами исчезли в зарослях. Она подождала ещё некоторое время. Наконец ощущение чужого внимания исчезло. И всё же, Сэйери побоялась выскакивать — мало ли — осторожно вдохнула и неслышно ушла под воду, разворачивая нос вниз по реке и изо всех сил помогая лапами неспешному течению.

Они выбрались на берег почти на километр ниже орочьего обрыва (на противоположном берегу, конечно же) и побежали дальше, не полагаясь на случайную удачу. А вдруг у них есть лодки? Или ещё какая переправа? Что если эти страхолюдины захотят их преследовать⁈ Ясное дело, что и мышь, загнанная в угол, кусает кошку, но страсть как хотелось избежать подобных положений! И двадцать три лисы мчались на юг, пока лапы у них не начали подламываться от изнеможения.

Потом они упали в маленьком перелеске, тяжело поводя боками, вывалив языки и умирая от усталости, полночи спали, а потом бежали опять. Животы подвело — да и бог с ними, ноги бы унести!

А утром им улыбнулась удача!

НОМЕР ТРИДЦАТЬ ТРИ

Людей было много — человек сто пятьдесят или даже больше. Они ходили по полю, словно чёрные грачи, размечая места для будущих построек, вбивали колышки, натягивали тонкие верёвочки, громко разговаривали, размахивая руками и поглядывая в большую, словно карта, бумагу. Вокруг высились целые горы каких-то стройматериалов, и пахло тоже разным строительным.

Лисы сидели неподалёку, в кустах, и слушали о перспективах птицеводства и масштабах распашки полей под кормовую базу посёлка номер тридцать три, который кроме рабочего номера другого названия пока не имел.

— Кстати, девочки! — в рыжей головке Сэйери всплыла мысль, отложенная на глубину сознания на время сумасшедшей гонки, — Они ведь говорят не по-японски.

— Э-э-э… Ну да!… Точно!… Как-то даже и в голову не пришло! — зашептались все. Хотя этих можно было не бояться — никаким сверхострым слухом тут и не пахло, к тому же на площадке стоял такой шум!

— А какой это язык? — продолжила гнуть свою линию Сэйери.

Лисы озадаченно смотрели друг на друга, пожимая плечами и разводя лапами.

— Вот и я не знаю. А ведь тех, зелёных, я тоже понимала, хотя говорили они совсем по-другому. Тот вообще, по-моему, не человеческий язык был. Как будто камни грохотали.

— Значит — что? — Ёсико озадаченно почесала лапой за ухом, — Мы можем говорить на любом языке, что ли?

— Говорить — вряд ли, — Каэдэ с сомнением покачала головой, — Я не могу. Эй, кто-нибудь может?

Забавно они, должно быть, выглядели. Двадцать три лисы, пытающихся что-то сказать на незнакомом языке. Ничего толком не получалось. Тем временем подъехали несколько больших телег, запряжённых парами крупных лошадей, начали выгружать какие-то мешки на расстеленный брезент. Подошёл мужчина с папкой, начал что-то отмечать. Ещё с одной повозки выгрузили что-то большое, железное и ужасно непонятное, мужики снова махали руками, упирали руки в бока и важно кивали, пока другие мужики выпрягали из телеги лошадей… А-а-а! Это такая штука, копать землю! Нет, как это? Пахать! Точно!

— Нет, девочки, для нас эта страна не подходит, — задумчиво сказала Кин, имея в виду прежде всего своих золотых.

— Страна? — удивлённо переспросила Акико.

— Конечно. Маленькая, но страна. Смотрите, этот посёлок у них уже тридцать третий. И почему-то я думаю, не последний. Так что именно страна. А не подходит… Посмотрите на них: это люди техногенного мира. Они здесь, но мозгами… как бы там. Никто ни разу не вспомнил ни о магии этой планеты, ни о богах. Они не услышат лис. Этим людям не нужны покровители полей.

Белые согласились с этой мыслью и задумчиво покачали головами. Опять в путь?

— А я бы осталась! Тем более что тут и женщин-то почти нет, одни мужчины, — Цубаки смотрела на кипящую в поле работу сквозь ветки незнакомых широколиственных кустов, — Вон тот симпатичный, смотри Касуми!

Подружка подсела к ней и они, хихикая, начали обсуждать мужчин, попадающихся в их поле зрения.

Ёсико, сложив бровки домиком, посмотрела на Изуми. А Изуми подумала, что даже люди техногенного мира могут быть не лишены маленьких суеверий, которые могут сыграть им на руку, о чём не преминула поделиться с подругами. И добавила:

— Давайте послушаем: наверняка эти возницы сделают свои дела и поедут куда-то ещё? С этими людьми — или следуя за ними — мы сможем добраться до ближайших посёлков, а не разыскивать их. Слишком много лис в одном месте — слишком подозрительно, притянет внимание. Рассеяться по одной — тоже плохо. Нам нужно как-то разделиться.

— Действительно, — согласилась Сэйери, — Я тоже склоняюсь к тому, чтобы остаться в этой стране, но не всем скопом. Предлагаю разделиться по три-четыре сестры.

— И желательно поддерживать какую-то связь, раз уж мы будем разобщены, — Кэори тревожилась.

— Конечно! — Сэйери на правах старшей рыжей кицунэ поспешила её успокоить, — Поэтому мы сперва определимся с домами для всех, а потом каждый вернётся в выбранное место. Чтобы в случае непредвиденных обстоятельств каждый знал, где кого искать.

РАССЕЛЕНИЕ

В конце концов они разделились по двое. Места по северам Восточного княжества (так называлась эта страна) были тихие, посёлки не сильно большие, и кицунэ решили состорожничать. Всё-таки чем больше группа — тем она заметнее, верно?

Касуми и Цубаки остались в том тридцать третьем посёлке, который вскоре получил имя Тихий Плёс. И так они взяли в оборот местное мужское население, что Тихий Плёс потихоньку стали называть Тихим Омутом.

Сэйери и Банко поселились рядом с Сосновкой.

Мичико с Нацуко — между Залесьем и Луговым, успевая пошаливать и там, и там.

Теруко, Харуми и Каэдэ решили попытать счастья в Столице этого государства.

Кэори и Йоко кочевали между несколькими местами сразу, заставляя время от времени чесать людей в затылках то в одном посёлке, то в другом.

А Ёсико с Изуми, поменяв несколько разных мест, где им не очень понравилось, уже два года жили в местечке Любашино.

29. ЛЮБАШИНО

СВЕТЛЯЧОК

Изуми, в принципе, было всё равно. Посёлок как посёлок,