— Завтра же мой поверенный прибудет в дом вашего отца подписать все надлежащие бумаги для передачи всего имущества на мое имя. Но Николай Николаевич может и далее жить во дворце. В день венчания я перепишу на него обратно дворец и самое большое имение под Петербургом.

— Тогда он будет спасен! — не удержавшись, воскликнула она, но, увидев его недовольный взор, тут же замолчала.

— Итак, вы согласны на такие условия, Ольга Николаевна?

— Я думаю, вы вполне разумно говорите, Кирилл Григорьевич, — быстро закивала Оля и тут же порывисто спросила: — А если я не понесу дитя в двухмесячный срок?

— Думаю, в течение полугода я смогу подождать этого.

— И все же если я не смогу?

Он долго молчал, пронзительно смотря на нее, и потом твердо заявил:

— Хорошо. Даю слово, что через год, если вы не сможете зачать, я перепишу одно из имений на имя вашего отца. Это будет плата на ваши услуги. Но венчания, естественно, не будет.

— Боже какое унижение… — пролепетала Ольга, мотая отрицательно головой.

Она понимала, что если не забеременеет, то останется не девственной, а это может послужить препятствием в ее удачном замужестве. Однако Ирина вышла замуж девой и за богатого князя, и что? Сейчас сестра была так несчастна, что и врагу такого не пожелаешь.

— Я ни к чему не принуждаю вас, сударыня. Выбор за вами. Вы можете немедля встать и уйти и сделки не будет, — завил он холодно, испепеляя ее взором и желая только одного, чтобы она согласилась.

— Я согласна, — сказала она решительно, вставая на ноги. — Согласна с вашими условиями, но требую, чтобы мы подписали договор об этом.

— Как вам будет угодно. Думаю, договор будет тайным, так? Не следует посвящать всех в его подробности?

— Конечно.

— Прекрасно, — кивнул Измайлов. — Значит, пока вы можете оставаться с отцом в моем дворце на Фонтанке, — подчеркнул он голосом слово «моем», чтобы еще раз упомянуть, что всем их состоянием владеет теперь он. — Сегодня вечером я пришлю свою коляску на соседнюю улицу от вашей усадьбы. Вы приедете сюда, мы подпишем договор. Постараюсь до этого времени найти нужного человека, который заверит наше соглашение. И далее мы…

— Я поняла, — перебила она его.

— Рад, что вы такая понятливая, моя прелесть, — оскалился довольно Кирилл, скрестив руки на груди.

— И отчего у вас такая наглая ухмылка, господин Измайлов? Радуетесь, что загнали меня в угол? — выпалила Оленька не в силах смотреть на него.

— Еще бы, — отозвался он, видя, что она говорит не злобно, а словно подзуживая его и стараясь укусить, потому он совсем не рассердился. — Хотя бы раз вы ощутите, каково это, быть в шкуре тех, об кого вы вытираете свои хорошенькие ножки.

— Вы просто невозможны! — возмутилась она и, развернувшись, вихрем направилась к выходу из гостиной.

— Это значит, что вы отказываетесь от нашей сделки, мадемуазель? — пророкотал он громко ей в спину.

Она остановилась и, обернувшись к нему, прошипела:

— Я приеду, как мы и условились только что. Когда ждать ваш экипаж?

— В восемь, — кратко ответил Кирилл, видя, как девушка решительно вышла из гостиной и устремилась к парадному выходу.

Глава XXIV. Встреча

Едва она вернулась в дом отца, как тут же в парадной наткнулась на Николая Николаевича, лицо которого было мрачно и нервно.

— Как все прошло? — спросил Трубецкой, заглядывая в серебристые глаза дочери.

— Я все устроила, батюшка, как и обещала, — с печальным вздохом ответила она. Они прошли в кабинет, чтобы не говорить при слугах. Едва закрыв дверь, девушка заявила: — Большую часть вашего проигрыша, конечно, не удалось вернуть. Но пока этот дом и Николаевское имение останутся за нами. Мы должны выкупить их в течение года. Кирилл Григорьевич дал нам отсрочку.

— Отсрочку? Но, Оля, мы не найдем таких денег даже за год! Николаевка не дает столько дохода, чтобы заплатить даже за треть этого дворца.

— Успокойтесь, вдруг случится чудо? И мы сможем остаться жить здесь и далее? — сказала девушка, ей очень не хотелось посвящать отца в тонкости сделки с Кириллом и в то, что она заплатит за дворец и имение своими прелестями. — Но пока этот год мы можем и дальше жить здесь. Николаевское имение все же большое, на покрытие текущих расходов нам хватит.

— Согласен. Но, Оля, выкупить дворец мы не сможем, если только имение, да и то вряд ли.

— Батюшка перестаньте, — нервно возразила Ольга и уже мягче добавила, обнимая Трубецкого. — Все решилось наилучшим образом. Мы спасены, пока мы не будем ни в чем нуждаться.

После этих слов Николай Николаевич схватился за виски и задребезжал:

— Ужас! Где же найти деньги? И зачем я играл? Это невыносимо, — он схватился за голову и начал мерять нервными шагами кабинет.

— Ах, давайте обсудим это позже, у меня болит голова.

В этот момент в комнату заглянул дворецкий и доложил, что пришел поверенный господина Измайлова. Воспользовавшись этим, Ольга ретировалась из кабинета и поспешила в свою спальню, намереваясь принять ванную и привести себя в порядок до вечерней поездки к Кириллу.

— Договор подписан, — отчеканил Кирилл, откладывая перо и передавая бумагу поверенному. Чуть выше на листе красовалась подпись Ольги. — На ближайшие месяцы вы можете, как и раньше, жить с вашим батюшкой во дворце со всеми слугами и наведываться в имение. Я лишь перепишу все поместья и бумаги на свое имя.

Нервно кивнув, Ольга едва взглянула на Измайлова. Вновь опустив глаза, она затеребила платочек в руках. Как это все было гадко и неприятно. Этот странный договор и поверенный со сверлящим хитрым взглядом желтых глаз, он наверняка думал о ней невесть что. Еще бы! Не каждый день барышни заключают подобные сделки: интимные услуги в обмен на поместья.

Ольга едва успела увидеть подписанную бумагу, как через минуту поверенный скрылся за дверьми.

Все же она заставила себя перевести взор на Измайлова. Он как-то странно пронзительно смотрел на нее, и она не могла разгадать его взгляд. Оленька тягостно вздохнула, неприятная дрожь охватила ее тело.

— Могу я оставить при себе Халима, моего слугу-эфиопа? — спросила она, думая о том, что если подруги узнают, что она продала негра, то точно будут злословить за ее спиной, говоря, что она бедна.