Несчастье на лекции, мания преследования, неслучайное попадание на отбор, договор, чтобы задержать меня… Черт! Как давно он все продумал?!

Гнев. Удивление. Озарение. Принятие.

Невидящим взглядом я смотрела на ближайшее дерево и пыталась прийти в себя.

Думай, Эльза, думай! Может, ты в чем-то ошибаешься?

Но ирония в том, что не могло быть ошибки, — слишком все логично и складно получалось. Наконец-то странные события моей жизни находили объяснение. Зла не хватает!

Несмотря на ярость, я уговаривала себя успокоиться и посмотреть на ситуацию разумно.

Чего бы Бенедикт ни добивался с самого начала, его цели явно поменялись. Разговор с Ранделом в «Лунном свете» прямое тому доказательство.

«Пусть выбирает она», — сказал ректор другу. Если это не притворство, то Бенедикт явно заслужил несколько очков в свою пользу. Все же с момента того поцелуя в башне он стал другим, появилось больше уважения. Вот только два года шпионства за мной это все равно не оправдывает!

От бессилия я топнула ногой и тут же соскользнула с корня, рухнув на колени. Лампа упала, разбившись, а жидкий огонь заплясал на коре ярким пламенем. Раздалось шипение, корни зашевелились, а алые искры энергии неожиданно заплескались в воздухе, ощутимо покалывая тело.

Дыхание перехватило. Сердце усиленно застучало. Пламя разгоралось так стремительно, что вскоре грозило превратиться в настоящий пожар — несокрушимый, голодный и желающий объять весь лес.

Быстро опомнившись, не вставая с колен, я стала загребать руками черную влажную землю, кидая ее на зловеще танцующий огонь. Раз за разом погружая ладони в почву, я не успокоилась до тех пор, пока пламя с явной неохотой не потухло, а гулкое шипение неизвестного происхождения не исчезло.

Выдохнув и подняв голову, я настороженно уставилась вверх, прислушиваясь к звукам ночного леса и словно чувствуя его гнев. Красные искры исчезли, покалывание тоже, даже то, что возникало при прикосновении к корням и стволам деревьев. Теперь больше ничто не указывало мне путь к Озеру Грехов.

Дыхание хаотично вырывалось из легких, адреналин бушевал в крови, из царапин на коленях выступили капельки крови.

Неожиданно неподалеку что-то зашуршало, встрепенувшись, я поднялась, вглядываясь в темноту. Открыла было рот, собираясь крикнуть: «Кто там?!» Но зелье молчания хорошо выполняло свою задачу — из горла не вырвалось ни звука. Шуршание повторилось, и мне показалось, что к дереву вдалеке примкнул чей-то темный силуэт. Под ложечкой засвербело, я опасливо шагнула назад.

Ночь. Вытянутые стволы деревьев и отсутствие зелени — создавали отталкивающую атмосферу.

Мгновение тьмы и внезапно вспыхнувшее шаровое заклятие, помчавшееся навстречу, осветило лес и ослепило меня. Оно было быстро, как разряд молнии, пронзающий небеса, не оставалось времени ни отпрыгнуть в сторону, ни упасть на землю. За мгновение до столкновения заклятие расщепилось на десяток искр, коснувшихся моих ног, живота, плеч и рук, пощадив лишь лицо. Одежда превратилась в решето, а из мелких неглубоких ран по всему телу обильно потекла кровь.

Я согнулась пополам от пронзительной боли, обнимая себя и чувствуя теплую кровь на пальцах. Она текла не останавливаясь, а я не могла ни излечиться, чувствуя, как слабеет тело, ни крикнуть помощь, ни обнаружить заклятием нападавшего, что скрывался в угольной тьме.

«Не стой на месте! Спрячься, отыщи помощь!» — указывал внутренний голос, и я, собрав волю в кулак, чувствуя, как кружится голова, направилась в противоположную сторону от того места, откуда прилетело заклятие.

То ли неизвестный маг решил, что со мной покончено, то ли наблюдал издалека, не являя себя, но больше не нападал.

В некоторые моменты жизни люди борются с самими собой, со своей ленью, страхом и слабостью, и нередко мы отступаем, боясь призрачного провала и того, что нам не хватит сил. Но в моем случае отступить означало умереть от потери крови, чего я не могла себе позволить.

«Первое дерево… второе… третье…» — считала я про себя, лишь бы не потерять сознание от отупляющей боли, но, вскоре сбившись, начала заново. Я заставляла себя идти хоть куда-нибудь, пока оставалась надежда на спасение. Моя потрепанная одежда насквозь промокла от крови и влажно блестела в редких лучах лунного света.

«Бенедикт… Бенедикт… Бенедикт… — неожиданно для себя затвердила я, будто имя ректора могло помочь. — Приди ко мне, когда ты действительно нужен! Иначе я умру с обидой и изведу тебя во снах!»

Развернувшись, я прислонилась спиною к стволу дерева, не видя и не слыша ничего, кроме собственного дыхания и стука сердца, что надрывно гнало остатки крови по венам. Я ведь не могу умереть так жалко. Еще столько не сделано. Только не так!

Ноги подкашивались, я сползала вниз.

Говорят, при смерти у людей проносится перед глазами вся жизнь. То ли у меня она была слишком короткой, то ли слишком невзрачной, направленной на борьбу с обстоятельствами, но вместо отрывков воспоминаний в сознании раскаленным до жара угольком горело лишь одно желание — наказать ту тварь, что исподтишка бросила в меня заклятие.

До боли в пальцах я вцепилась в кору, не давая себе упасть. Но в руках больше не осталось сил, они онемели, почти потеряв чувствительность.

Ладонь соскользнула, меня качнуло вперед. Я падала, вытянув вперед руку, чтобы хоть как-то смягчить столкновение с землей, закончив беззвучный поединок с собой. Тупое чувство безысходности окончательно захватило мой разум, но, почти захватив власть, неожиданно отступило.

Тепло. Обеспокоенность. Нежность.

Мужская рука вцепилась в мою ладонь, не давая упасть, а потом, стремительно приблизившись, Бенедикт подхватил меня на руки. Расфокусированное зрение уже не позволяло видеть его лица, только слышать ускоренный стук его сердца, за которым моему оставалось лишь поспевать.

«Держись», ­­— будто наяву раздался голос, но как назло силы мои истощились, и я погрузилась в плотную сосущую темноту.

* * * * *

Бенедикт шел с Эльзой на руках. Его ладони дрожали, напоминая о старой травме. Когда-то при создании артефакта, который теперь висел у него на груди, произошло несчастье — энергетические камни взорвались, а их мелкие кусочки впились в ладони, раскаленные, как угли. Даже спустя столько лет руки пронзала боль без причины, будто его плоть навсегда запомнила раны.

Раз за разом мужчина применял целительское колдовство к Эльзе, но потерянную кровь не вернешь заклятиями, здесь необходим профессиональный целитель. Обеспокоенный, внимательный взгляд нередко бродил по бледному лицу девушки, опровергая главный страх Бенедикта, убеждая, что она жива.

Он сам был испачкан ее кровью, будто мясник, и даже родовой перстень получил свою долю. Пусть совершенно случайно, но привязка завершилась. Камень заалел, хотя и не так ярко из-за состояния Эльзы.