– Панкратов поставил сроки всем! И всех заставил ловить Белова. Его ищут всем отделом. Кроме меня, разумеется. – Хасанов горделиво вскинул голову.

– А ты-то чем лучше нас? – удивлённо воскликнули Карачун и Кузина. – Мы что – физиономиями не вышли?

– Я на особом положении!

Рустам надменно выкинул вперёд руку, только что козу не показал. Глупый парень, этот Хасанов. Кузина и Карачун отвернулись от Рустама. Что с ним разговаривать?

– Хорошо, что не в положении, – фыркнула Алина и подумала, что с Карачуном надёжнее работать: остальные опера какие-то мелкие и мелочные. Ненадёжные они, ненастоящие.

– Пошли, Карачун, дело есть!

И она выскочила из кабинета, увлекая за собой напарника. Алина не могла больше находиться в одном помещении с Хасановым.

* * *

В коридоре Алина налетела на девушку. Настолько необычную, что сильно удивилась. Странная посетительница не была похожа на заявительницу и жалобщицу. Мужей у таких женщин не бывает. Эти девушки ведут дорогую жизнь вдали от разнесчастной родины. Они купаются в голубых морях и океанах, просиживают дни, месяцы и годы в прибрежных барах, держа в руках бокал и с соломинкой во рту. Именно эта девушка должна провести свою жизнь в купальнике. Одежда, даже стильная и модельная, непременно уродует её, делая похожей на каракатицу.

– Вы – сотрудник полиции? Сотрудница, – необычная девушка сбилась, не зная, как правильно обратиться, и покраснела.

Сзади послышался странный звук. Алина догадалась, что это Карачун звучно ухмыльнулся. Напарник наглядно изобразил сценическое действие. Его воображение протестовало против вторжения чумной особы. К тому же Кузина снова оказалась главной. Даже эта странная баба обратилась к ней, а не к старшему по званию. Хотя откуда пришелице знать про уставные отношения?

– Ну да, в общем-то сотрудница, – согласилась Кузина, – а вам что нужно? Или, может, кого? Обратитесь в дежурную часть.

И пошла дальше по коридору, размахивая руками. Сзади всё стихло, шагов не слышно. Алина резко повернулась. Странная девушка и Карачун стояли, как истуканы и смотрели на Кузину.

– Вам кто нужен? – крикнула Алина, раздражаясь на Карачуна.

«Бабник он, бабник, настоящий бабник. Ненадёжный мужчина!» – Кузина уже забыла, что минуту назад думала иначе, вознося верного напарника на недосягаемую высоту.

– Вы! Вы мне нужны.

Девушка настаивала на своём праве вторжения в суматошную жизнь Алины Кузиной. Придётся смириться с нашествием враждебных сил. Алина взглянула на настенные часы. Время стремительно утекает.

– Что у вас? – Алина вернулась к девушке. – Ваши документы!

– Пожалуйста, паспорт. Я взяла, я знала, что вы потребуете документы, – обиженно протянула та.

– Так что у вас, Евгения?

– Понимаете, он обещал жениться, но обману-у-у-у-ул. – И Евгения совершенно бездарно заревела, как ревут деревенские коровы.

– Успокойтесь! Немедленно. Кто вас обманул? – Алина догадалась, что легкомысленную Евгению облапошил некий свадебный аферист.

В отдел по борьбе с мошенничеством общеуголовной направленности частенько забредают покинутые, брошенные и обобранные до нитки псевдоженихами дамы и барышни. И всегда ревут – громко и с надрывом.

– Бело-о-о-ов! Олег Вадимович, – ещё пуще разревелась Евгения.

Кузина и Карачун с двух сторон прилипли к посетительнице, пытаясь остановить рыдания. Евгения, почувствовав внимание, неожиданно успокоилась, шумно хлюпнув разок-другой, высморкалась и снова стала белой и пушистой зайкой. Ей хотелось выглядеть именно такой – наивной и немного нелепой зайкой лет двадцати, однако при близком рассмотрении явно ощущались четыре десятка бурно прожитых лет. Издалека Евгению можно было принять за девушку, причём из очень дальнего далека, но вблизи сильно чувствовался солидный возраст.

– Где он? – в один голос проорали напарники.

– Кто? А-а, Белов-то? Не знаю, – удивилась Евгения, – я хочу, чтобы вы его нашли и посадили в тюрьму.

– У нас не сажают в тюрьму!

Карачун разозлился и отошёл к окну, засунув руки в карманы.

– А что у вас делают? Чего-то я не догоняю! – ещё больше изумилась Евгения.

– У нас привлекают к уголовной ответственности. Если есть на то основания. Рассказывайте! Что у вас?

Рассказ длился довольно долго. Кузина не смотрела на часы, боясь сбиться с мысли. Карачун перестал нервничать и успокоился, полностью доверившись напарнице: на этот раз ему казалось, что она всё делает правильно. Евгения часто сбивалась на слёзы, но Алина грозным окриком прекращала чужие рыдания. Наконец видавшая виды девушка удалилась, унося в себе светлый образ честной сотрудницы полиции. Евгения поверила, что именно Алина Юрьевна Кузина отыщет заблудшую овцу Белова и вернёт в крохотную студию в Кудрове, где он так чудесно провёл три прекрасные ночи.

– Карачун! Салов – последний партнёр Захарова. Игорь Владимирович никогда не обращается в правоохранительные органы. Не любит он нас. Не жалует. Белов хотел включить «самокат», но Салов что-то заподозрил и не повёлся на раскрутку. С Саловым бесполезно разговаривать. Он не знает, где сейчас Белов.

– Это яснее ясного, – небрежно бросил Карачун, – я понял это с первого взгляда на Евгению. Почему ты столько времени потратила, не понимаю.

– Эх, Юра, ты многого не понимаешь, – невольно вырвалось у Алины, – мне просто хотелось выяснить, откуда Белов узнал про приезд Салова. Ведь кто-то же ему настучал, что Игорь Владимирович возвращается со второй родины. У Белова есть хорошие осведомители. И они крутятся среди нас. Но кто они?

– Может быть, кто он?

– Нет, это не он, их несколько. И потом такие деньги в одиночку не делаются – слишком опасно. Пошли, напарничек. Нас ждут великие дела!

Они вышли из отдела прямо в ночь, ведомые неизвестной силой. Оба не знали толком, куда им идти дальше, что делать и о чём думать, но они упрямо шли, совсем не замечая ледяного дождя, лишь подгоняемые ветром удачи.

* * *

Мамышев стоял у окна в коридоре и о чём-то напряжённо думал. Иногда старый опер вздыхал, и настолько тяжелыми были его вздохи, что ему становилось жаль самого себя. По коридору прошли Панкратов и Шипилин. Дмитрий Михайлович пристально посмотрел на Мамышева, хотел было что-то сказать, но передумал, только рукой махнул: стоит, мол, сотрудник, смотрит в окно – и пусть смотрит. Может, он размышляет о настоящем, а может, вспоминает прошлые годы. Много чего там было интересного…

Старый опер повернулся, но Панкратов с Шипилиным уже закрыли дверь. Стрелой промчалась по коридору Кузина. Мамышев долго смотрел ей вслед. Затем быстрым шагом прошёл Карачун. Куда это он направляется? Ага, конечно же к своей напарнице. Мамышев хотел зайти в аналитический кабинет, уже взялся за дверную ручку, но передумал. Постоял, посомневался и двинулся по коридору в свой закуток без окон.

С тех пор как Мамышев узнал, кто сливает информацию, его начали одолевать всякие хвори: то голова заболит, то давление подскочит. Только