мчались уже занятые, с седоками. Не привлекая к себе внимания, Савин вальяжно пошёл прочь.

— Ты зачем ему портрет показал? — вдруг недовольно прошипел Платон.

— Пытался облегчить нам работу, — огрызнулся напарник, с тоской вынимая из кармашка часы с цепочкой. — Не вижу в этом ничего дурного.

— А если он его сообщник? — не унимался Платон, с подозрением всматриваясь в отдаляющегося чиновника с бородой.

— Да какой сообщник? Ты видел этого пузыря? — недовольно возразил Михайло. — У такого на уме только как бы напиться пива в трактире да натрескаться пирогов на тёщиных именинах.

Платону не нравилось легкомыслие товарища. Такие проколы в работе могли только навредить.

— Теперь и вправду можно здесь целый год без толку ходить, — проворчал он.

На улице теперь не было никого, кроме девушек. Одни прогуливались со своими зонтиками и шпицами, другие шли с музыкальными папками на уроки фортепиано. Михайлу такое положение дело только радовало. Завидев оживлённую группу молоденьких гимназисток, он игриво подмигнул им. Девушки громко расхохотались в ответ.

— О, какие приветливые, — восхитился Михайло.

Ему давно наскучило нудное наблюдение, поэтому он искал то, что могло порадовать его душу.

Платон недовольно посмотрел на товарища и отошёл от него подальше.

Тем временем Савин завидел пустую карету и окликнул кучера. Тот мигом остановился.

— Исаакиевский собор, — деловито приказал Савин и удобно уселся в карету.

Корнет смотрел из окна на мелькающие дома и мосты, на прохожих и размышлял. Похоже, ищейки выследили его, раз вырядились в гражданскую одежду и торчат прямо под домом Хватова среди бела дня. Нужно ускорять события и менять дислокацию! Куда же скрыться незаметно, так, чтобы не оставить за собой следов?

«Думай, Коля, думай! — приказывал себе Савин. — У тебя не голова, а сокровище, одна на десять миллионов! Кажется, так дедушка мне в детстве говорил, когда я у него слуховую трубку украл и сменял у деревенских мальчишек на удочку».

В это время карета остановилась возле Исаакиевского собора, и Савин вышел, расплатившись с возничим.

Строительные работы в соборе шли своим чередом и, похоже, близились к завершению. Оценив ситуацию, Савин медленно обогнул пыльную гору досок и вошёл внутрь. Некоторое время он рассматривал настенные росписи, будто бы увидел картину известного художника среди строительного мусора.

Издали заметив человека в форме чиновника, бригадир-строитель направился к нему.

— Извините, сударь. У нас ремонт, служб временно нет.

— Что, даже свечку не поставить? — не глядя на него, безразлично спросил Савин.

— Ага. Через месяц закончим, тогда приходите, — пояснил бригадир.

— Значит, через месяц? — Савин повернулся к нему и с некоторым удивлением добавил. — А мне сообщили, что через неделю.

— Врут, через месяц, — смеясь, возразил бригадир.

— Я из строительной комиссии, — Савин строго посмотрел вокруг, нарочно делая паузу в разговоре.

Затем достал из кармана документ и протянул его растерянному бригадиру. Тот испуганно вытянулся по стойке смирно, даже и не подумав заглядывать в лист бумаги, чтобы не смутить высокую особу.

— Ваше превосходительство. Я так, с запасом сказал, откуда же мне точно знать, — забормотал бригадир.

— Сказал, значит? У тебя срок до завтра, — отрезал Савин и, сцепив руки за спиной, прошёлся по всему периметру.

Глаза его строго осматривали всё вокруг — леса, штабеля досок, носилки с кирпичом и бочки с известью.

— Так не успеем же… Две недели нужно! — умоляюще воскликнул бригадир.

От страха у него во рту пересохло.

— До завтра мы точно всё не выполним. Даже если рабочих будет в два раза больше…

— Завтра приедет английская делегация, — внушительно проговорил Савин и показал на строительные леса. — Всё должно быть готово. Леса нужно снять.

— Да как же? — бригадир вытер рукавом выступивший пот со лба и представил себе непосильный объём работы.

— Не моё это дело, — безразлично отрезал чиновник и повернулся, будто собрался уйти. — Приказ самого государя!

— Нам же ничего не говорили об этом, — полушёпотом, всё ещё не веря своим ушам, промямлил бригадир.

Савин потерял терпение, развернулся к нему лицом и шагнул вперёд, тесно прижавшись своим накладным животом к его животу. Некоторое время немигающим взглядом корнет сверлил бригадира насквозь, а затем, склонившись к уху строителя, таинственным голосом произнёс.

— Меня для этого сюда и направили, дурень! Не сделаешь вовремя — в Сибирь сошлю, на вечное поселение! Понял?

— Понял, ваше превосходительство! — охваченный ужасом, ответил бригадир.

Строитель выпрямился, словно стоял перед самим государем, не смея более возражать и искать оправдания. Увидев, что дело в шляпе и бригадир готов приступить к исполнению приказа, Савин по-деловому окинул взглядом стройку и многозначительно поднял палец вверх.

— Вот так! Про леса не забудь. И доски эти перенеси, ходить неудобно.

Бригадир кивнул и оглянулся по сторонам в поисках рабочих, чтобы немедленно расчистить дорогу и снять забор. Однако, как назло, ни одного рабочего рядом не было.

— Я непонятно говорю? — рявкнул Савин, остановившись около лесов.

Чтобы не злить высокое начальство, бригадир самостоятельно стал растаскивать доски. Савин важно зашагал по расчищенному проходу. Теперь всё пойдёт по его плану!

5.

Вечерний ресторан «Cafe de Paris», располагавшийся в центре города, считался негласным клубом деловых людей. Богатые купцы, финансисты, подрядчики встречались здесь, чтобы обсудить торговые дела и заключить выгодные сделки подальше от любопытных глаз. Савин посчитал, что не найти лучше места для встречи с Джоном Форрестом. Однако Джон сделал вид, что выбрал этот ресторан сам, пригласив туда лесопромышленника, который мог продать ему хороший лес по выгодной цене. На этот раз Савин загримировался так, чтобы Джону и в голову не пришло узнать в нём фрахтовщика Николая Аленникова.

Пузатый лесопромышленник с окладистой бородой был одет в тёмный бархатный сюртук и высокие сапоги. На его вышитом жилете сверкала толстая цепочка из красного золота. Сидя в тёмном углу на мягком диване, предназначенном для особых гостей заведения, лесопромышленник надменно поглядывал на прочих посетителей. Круглый стол перед ним был покрыт тёмно-красной скатертью. Стены, обитые плотной тканью, придавали умиротворенное настроение, что как нельзя лучше подходило для деловых переговоров. Тусклый свет настенной лампы едва освещал лицо коммерсанта. Официант услужливо налил ему бургундского вина, которое затем предложил и сидящему напротив Джону. Тот кивнул в ответ.

Коммерсант с пафосом закурил папиросу и выпустил дым в сторону Джона. А затем ещё раз провёл взглядом по залу. Ничего подозрительного не наблюдалось — какая-то полная женщина громко хохотала, видимо, выпив лишнего, а её муж, солидный господин, пытался успокоить супругу и шипел ей на ухо какие-то слова, которые ещё пуще веселили женщину. За большим столом напротив лесопромышленника и Джона сидели купцы и торговцы. Савин не раз видел их в «Cafe de Paris», но