Высокий офицер, сопровождаемый двумя автоматчиками, ринулся к валуну, за которым Чайкин выбрал позицию. Сергей нажал спуск, однако выстрела не последовало: патроны кончились.

Выскочив из-за валуна, Чайкин бросился навстречу атакующим. При виде ладной фигуры десантника, неожиданно, подобно привидению, возникшей перед ними, гитлеровцы на короткое мгновение замешкались. Офицер остановился и сделал шаг назад. Сергей бросился на него, мгновенным ударом ноги отклонил дуло автомата. Смертоносная очередь ушла в хмурое, низко нависшее зимнее небо.

Через мгновение Сергей и офицер сплелись в рукопашной. Оба автоматчика беспомощно топтались рядом. Они не стреляли, боясь попасть в своего. Небольшого промедления оказалось достаточно, чтобы десантники, неслышно подкравшиеся сзади, схватились с автоматчиками.

Между тем Сергей безуспешно пытался заломить немцу руку за спину: офицер, как и Чайкин, отлично владел приемами самообороны. Сумев провести болевой прием, он так захватил Сергея, что у него потемнело в глазах.

Отовсюду слышались возгласы, стоны, глухие удары.

Сергей сумел провести контрприем и освободиться от железного захвата. Молниеносно пригнувшись, он нанес противнику удар головой в подбородок. В уголках рта фашиста показалась кровь. В ответ, изловчившись, тот коленом ударил Чайкина в пах и, пока Сергей разгибался, выхватил кинжал. Узкое лезвие тускло блеснуло в бледном переменчивом свете очередной осветительной ракеты, которые гитлеровцы выпускали с педантичной точностью, через равные промежутки времени.

Чайкин выбил кинжал из рук врага, и стальная полоска, ударившись о валун, отлетела в сторону. Однако упал кинжал недалеко.

Чайкин почувствовал, что силы его на пределе. Фашист ударил его по ноге, угодив в место давнего перелома, и нестерпимая боль молнией пронзила все тело. Проведя подсечку, офицер свалил Чайкина и, сопя, пытался подмять его под себя. Не выпуская противника, он потянулся к кинжалу. Чайкин впился фашисту в запястье зубами, затем сумел вывернуться и сам пригнул противника к земле, стараясь дотянуться до горла.

Офицер, судорожно дергаясь, завопил…

Чайкин огляделся. Десантники сражались отменно. Хотя численно противник их значительно превосходил, схватка шла на равных. И Сергей еще раз подумал, что правильно поступил, оставив свой отряд в качестве заслона.

Не выдержав напряжения, фашисты отхлынули, готовясь к решительному штурму.

К Чайкину подошел Аникеев, закурил. Щека его была глубоко располосована, из раны сочилась кровь.

– У меня есть индивидуальный пакет, – произнес Чайкин. – Давай перевяжу.

– Пустяки, – махнул рукой Аникеев. – Доберемся до базы – тогда уж…

– Как думаешь, сколько нам тут надо еще держаться?

Аникеев посмотрел на болото, словно там можно было что-то разглядеть в плотных, слежавшихся сумерках.

– Еще хотя бы минуток двадцать, – произнес он после небольшой паузы. – А я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – неожиданно добавил он.

– О чем? – спросил Чайкин, думы которого были связаны с Машей.

– Думаешь: что за командир этот Аникеев? Бросил свой отряд на произвол судьбы… Комиссар не хуже моего дорогу через болото знает, а кроме него да меня никто тропку не ведает. Так что выбирать пришлось. А я боевую задачу сразу понял. И потом, есть у меня небольшая задумка, сюрприз для фрицев.

– Какая задумка?

– Не торопись, – Аникеев слабо улыбнулся и тут же скривился от боли. – Придет время – узнаешь. Всякому овощу свой час, это тебе любой колхозник скажет.

Передышка, как и следовало ожидать, оказалась короткой. В ночное небо взмыло несколько осветительных ракет.

– Гляди, – показал Аникеев в сторону танков. Башни их медленно разворачивались.

– Сейчас двинутся, – предположил Чайкин.

– Не думаю, – покачал головой Аникеев. – Побоятся застрять в болоте.

Первый выстрел с вражеской стороны прозвучал совсем негромко. Снаряд разорвался далеко за оборонительной цепью, на болоте, подняв фонтан грязи.

Танки с крестами, утробно урча, медленно двинулись в сторону десантников. За ними, прячась за броню, шли автоматчики. После недавней схватки спеси у них значительно поубавилось.

Последним патроном десантникам удалось подбить из противотанкового ружья танк. Он замер, но стрелять продолжал. Остальные танки остановились. Видимо, опасаясь излишних потерь боевой техники, фашисты решили уничтожить горстку десантников малой кровью. По их расчетам, десантники очутились в западне, боеприпасы у них на исходе, и потому особо торопиться было некуда.

– Сумеем прорваться через болото? – спросил Чайкин.

– Трудновато придется, – произнес Аникеев. – Пристрелял фашист дорожку. Этот, который в танке подбитом. Да и иллюминацию, вишь, какую развели! Не жалеют ракет, сволочи!

Вокруг них повизгивали пули. Автоматчики стреляли из-за укрытий, пока не рискуя подняться в атаку.

– Товарищ командир, патроны кончаются! – доложил подползший к ним белобрысый десантник.

Подбитый танк палил без остановки, словно заведенный. Остальные застыли поодаль. Этот танк надо было уничтожить, но как это сделать, если не осталось ни одного противотанкового патрона?

Тогда один из десантников, привязав к поясу несколько гранат, пополз в сторону подбитого танка. Обнаружив движущуюся цель, автоматчики открыли по ней бешеный огонь. Темный бугорок то замирал, то снова, когда выстрелы затихали, продвигался вперед.

– Может, все на немцев бросимся? – предложил кто-то.

– Глупо, – отрезал Чайкин. – Сразу погибнем, а нужно выиграть еще хоть минут десять.

Перебежки десантника стали медленнее и короче. Возможно, его ранило. В какой-то момент он замер.

– Убили… – прошептал Аникеев. Однако он ошибся. В это же мгновение десантник привстал и бросился под брюхо вражеского танка.

Тяжелый взрыв потряс Танеевский полигон. Смертоносной пушки больше не существовало.

– Все, – сказал Аникеев. – Теперь можно отходить. Идти будем цепочкой, след в след. Шаг в сторону – погибель!

Первым двинулся Аникеев, за ним – оставшиеся в живых десантники. Последним шел Чайкин.

Аникеев двигался быстро, почти бегом. Остальные еле за ним поспевали. Фашисты, придя в себя, устремились в погоню: поначалу они промедлили, опасаясь подвоха со стороны русских, и тем самым дали возможность десантникам оторваться от преследователей.

Чайкин двигался с трудом, прихрамывая. Боль в ноге не отпускала.

Сначала тропка, по которой вел десантников Аникеев, была относительно широкой. Вскоре, однако, она сузилась настолько, что приходилось идти, как по канату, балансируя руками. При этом тропка странно пружинила, словно и впрямь представляла собой натянутую веревку.