Шумилин долго размышлял и взвешивал все, что ему было известно о царствовании Николая Павловича и о нем самом. Можно было, конечно, махнуть на все рукой и пользоваться его гостеприимством, время от времени консультируя царя. В конце концов, если Николай за время своего правления не повторит роковые ошибки, которые были сделаны им в их истории, то и это можно считать неплохим результатом.

Но Шумилин решил, что этого мало. Крайне необходимо было разрешить несколько самых неотложных вопросов, и в их числе кадровый. Ведь через сто лет после Николая один из самых успешных правителей России заявит: «Кадры решают всё!» И он окажется прав.

Кстати, об этом догадывался и император Николай I. Как-то раз он в сердцах сказал: «Россией правят столоначальники!» Действительно, разросшаяся до неприличных размеров бюрократия – за первые двадцать лет правления Николая количество чиновников выросло втрое, достигнув гигантской цифры – шестьдесят тысяч человек, – буквально завалила бумагами всю империю. Было подсчитано, что в 40-х годах XIX века среднестатистический российский губернатор в течение года подписывал сто тысяч различных документов, или – двести семьдесят в день. При этом на столь ответственное дело он тратил четыре с половиной часа ежедневно. Из этой горы бумаг лишь от силы одна сотая были действительно необходимы и приносили хоть какую-то практическую пользу.

Понимая всю пагубность происходящего, Николай старался лично во все вникать и все контролировать. Но даже его чудовищная работоспособность и дотошность мало помогали делу. Чиновники продолжали свой беспредел и мздоимство. Самые суровые наказания не помогали – на месте одного проштрафившегося жулика тут же появлялся новый.

Шумилин хотел напомнить императору слова из Евангелия:

«И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые; тогда сбережется и то и другое».

То есть новую внутреннюю и внешнюю политику должны проводить новые люди, которые не отягощены старыми предрассудками и могут здраво воспринять все те реформы, которые нужно будет провести.

В папке у Шумилина лежал список возможных кандидатов на должности министров, глав департаментов и учреждений. Были среди них и фамилии заводчиков, купцов, изобретателей, которые уже сейчас могли бы помочь российской экономике и промышленности совершить рывок и хотя бы догнать развитые европейские страны.

К этому списку были приложены, как говорили в XXI веке, резюме, где кратко рассказывалось о кандидате, а также о том, что он сумел сделать в царствование сына императора, Александра II.

Если создать этим людям, которых можно назвать солью земли русской, условия наибольшего благоприятствования, то они смогут принести огромную пользу своему Отечеству.

Взять, к примеру, подполковника Корпуса инженеров путей сообщения Павла Петровича Мельникова. Он сейчас преподает в институте Корпуса. Позднее станет одним из авторов проекта железной дороги Санкт-Петербург – Москва, а через четверть века – первым в России министром путей сообщений. Если бы он, а не граф Клейнмихель, руководил строительством магистрали, связавшей две российские столицы, она бы не обошлась так дорого, как в прямом, так и в переносном смысле. Железная дорога стоила казне шестьдесят четыре миллиона рублей, что оказалось в три раза дороже, чем строительство в Европе железнодорожной магистрали такой же протяженности. Инженеры, строившие эту железную дорогу, воспетую позднее поэтом Некрасовым, признавали, что на эти деньги можно было положить рельсы не только до Москвы, но и до Черного моря. Ну, а сколько народу погибло во время строительства этой магистрали – это разговор отдельный…

И примерам подобным несть числа. Русская земля во все времена была богата талантами. Шумилин рассчитывал, что Николай, ознакомившись с его досье, сделает соответствующие выводы. Ну, а если не сделает… Тогда остается только, как Понтий Пилат, умыть руки.

Император, получивший от Сергеева-младшего просьбу Александра Павловича об аудиенции и сообщивший, что разговор в этот раз пойдет о серьезных вещах (а когда они болтали о пустяках?), предложил встретиться с Шумилиным в Аничковом дворце.

Он любил это здание, связанное с юностью и первыми, самыми счастливыми годами семейной жизни. Недаром Николай называл этот дворец на Фонтанке «Аничковым раем». Его не пугал даже призрак Белой дамы, который бродил по коридорам дворца. Это была полупрозрачная фигура, одетая в белый балахон.

Правда, встреча с этой дамой чуть не стоила Николаю жизни. Он отделался не легким испугом, а скорее, легким приступом удушья. Император рассказывал своему лейб-медику, что из стены вышла прозрачная женская фигура и протянула ему руку. Белая дама пыталась что-то поведать Николаю, но от сильного потрясения он ничего не разобрал.

Было это на самом деле или нет, никто не знает, но с того момента император стал чрезвычайно набожным. Поэту Жуковскому, который был воспитателем цесаревича Александра Николаевича, настолько запала в душу эта история, что он хотел даже написать поэму о Белой даме, но император был категорически против.

И вот вместо призрака перед взором Николая явился его хороший знакомый, скорее друг, человек из будущего Александр Павлович Шумилин. Он почтительно поздоровался с самодержцем, но глаза его смотрели на императора так, что тому снова вспомнилась встреча с Белой дамой. По спине у Николая пробежал холодок.

– Ваше величество, – сказал Шумилин, – я попрошу вас серьезно отнестись к тому, что я вам сейчас расскажу…

Шумилин с разрешения императора присел, разложил на большом овальном столе бумаги, которые принес с собой, и посмотрел на Николая. Тот вопросительно смотрел на своего гостя.

– Александр Павлович, – сказал Николай, – я вас внимательно слушаю. Зная вас, я полагаю, что ваша просьба об аудиенции вызвана вескими причинами. Говорите, я готов выслушать любые, даже неприятные мне слова, лишь бы они помогли нашей матушке России.

– Ваше величество, я хочу поговорить с вами о реформах, которые рано или поздно придется проводить в России. Помните, я давал вам почитать книгу о царствованиях вашего сына, внука и правнука. И вы согласились со мной, что многие из реформ, которые провел в шестидесятых годах ваш сын и наследник, оказались несколько запоздалыми. А потому отставание от экономически и финансово более развитых стран Европы становилось все более и более значительным. А закончилось все… Вы ведь помните – чем все закончилось в феврале 1917 года.

Император внимательно выслушал весьма неприятные для него слова Шумилина. По лицу его пошли красные пятна, но он, к удивлению Александра, не вспылил и сдержал себя. Помолчав пару минут, Николай вздохнул и, внимательно посмотрев на Шумилина холодным взглядом голубых глаз, тихо произнес:

– Александр Павлович, я понимаю вас. Вы искренне хотите нам помочь. И помогаете – я помню, что вы сделали для моей любимой дочери. И то, что Россия отстает от европейских держав, для меня не секрет.