– Черт! – пробурчала я. – Главное, связи никакой!

– Какой связи? С кем? – поднял голову Николай.

– Я имею в виду Вадима. Случись что, как сообщить?

– Без связи нельзя!

Николай сел, снял висевшую на стуле тужурку и принялся хлопать по карманам. Искал курево – поняла я. И не ошиблась. Мужичок вытащил из нагрудного кармана мятую пачку и вопросительно посмотрел на меня.

– Курить можно?

– Да курите, – махнула я рукой, – потом проветрим.

Неторопливо закурив и выдохнув облачко дыма, Николай посмотрел на меня более благожелательно.

– Связь есть. У Вадима «Беркут», очень хорошая рация. Конечно, и она не без греха, поэтому мы стараемся выходить в эфир в одно и то же время, в двадцать Москвы. Так что не волнуйтесь, вечером узнаете, как у них дела.

– Хорошо бы… – вздохнула я. – А я смогу поговорить с Вадимом?

– Сможете, сможете, – расплылся в улыбке Николай. – Эх, дело молодое! Горячее!

Я не успела ответить, как дверь снова открылась. На пороге стояла Мадина. В руках она держала поднос, на котором исходил ароматом кофе в крошечных чашках и стояла вазочка с конфетами.

– Слышу, разговариваете… Одной пить кофе скучно, вот я и решила вам тоже сварить, – весело сообщила женщина и кивнула на Николая: – Раненому можно?

– Ему все теперь можно, только бегать пока нельзя, – так же весело откликнулась я и бросилась очищать от каких-то бумаг журнальный столик в углу.

Мадина поставила на него поднос. Передала чашку Николаю.

– Конфеты будешь? – спросила.

Но Николай отрицательно покачал головой.

– Конфеты не ем.

Некоторое время мы молча пили кофе. Николай – на кровати, мы с Мадиной за столом.

Женщина первой подала голос.

– Надо как-то Шалико найти. Может, еще догонит Вадима…

– На чем догонит? – пробурчал Николай. – Они на вездеходе сегодня до первой хижины дойдут, значит, километров двадцать отсюда. А ты, – нахмурившись, наш больной посмотрел на Мадину, – вертолет ему предложи. Если найдешь его, конечно. Да ясно же, валяется где-нибудь пьяный или обкуренный! – Мужчина махнул рукой и с досадой произнес: – В яблоке и то червяк заводится, вот и в хорошей семье…

– Я тоже не верю, что Шалико обманул Вадима, – вступила в разговор я и отставила пустую чашку. – Надо поехать к его отцу и узнать, что случилось.

– Поезжайте, если хотите убить Митана, – снова вмешался Николай. – Старик наверняка думает: Шалико отправился с Вадимом. Откуда ему знать, что сын кантуется в притоне?

– Так уж в притоне! – не сдавалась я. – Всякое бывает…

– Согласен, всякое, – уже раздраженно произнес Николай. – Но почему-то у Шалико срывает крышу в самый ответственный момент. Я бы не стал искать его. И к Митану не поехал бы. Зачем тревожить старика?

– Коля, не нервничай, я тебя прошу, – засуетилась Мадина. – Бог присмотрит за Шалико. Посчитает нужным – накажет. Или снова пожалеет.

Тут мне почудился отдаленный грохот, вернее, ритмичные, но тупые удары по железу.

– Ой, – округлила глаза Мадина, – в ворота стучат! Неужто Шалико?

– Точно в ворота, – насторожился Николай. – Но Шалико в ворота не станет ломиться. Он через забор сигает, как архар.

– Пойду, посмотрю. – Мадина накинула на плечи толстую кофту и выглянула в окно. – Дождь-то все идет и идет… Как там наши?

– Я с тобой! – сказала я. – Вдруг кто-то чужой?

Сказала и подумала, что на самом деле здесь я чужая. Чужее всех чужих! А они – свои. Даже с тем, кто ломится сейчас в ворота.

– Ну, девки, бедовые вы, однако! – усмехнулся Николай. – На рожон только не лезьте, и ворота сразу не открывайте. Сначала посмотрите, кто явился. – Приставив ладонь к уху, он прислушался. – Ишь, настырный! Стучит, как заведенный.

Удары стали глуше и звучали реже, но не прекращались.

– У меня в избушке под кроватью автомат лежит, – сообщил Николай и посмотрел на Мадину. – Если там Эльза с дружками, скажи, что будешь стрелять на поражение…

Опа! Что-то новенькое! Меня так и потянуло спросить, кто ж такая Эльза? И почему от нее нужно отстреливаться? Но Мадина уже направилась к двери, и я решила не отставать.

Двор мы проскочили бегом, но я изрядно вымокла в своем халате.

– Кто там? Кто стучит? – прокричала Мадина на ходу. – Что случилось?

– Мадина, Мадина! Открой!

Я с трудом узнала голос Шалико. Язык у него заплетался. «Пьян, зараза! Все-таки пьян!» – подумала я с досадой. Как обидно обмануться в человеке! Но тут он прокричал несколько слов по-абхазски, и Мадина резко, словно наткнулась на препятствие, остановилась.

– Мадина, что с тобой?

Я вовремя удержала ее за руку, потому что она схватилась за сердце, побледнела и стала оседать на землю.

– Господи, Мадина! – Я огляделась по сторонам, словно кто-то мог прийти на помощь. И крикнула: – Шалико, как открываются ворота?

– Калитку… калитку открой, – прошептала Мадина. – Ключ на гвоздике, в комнате Николая.

– Что же ты под дождем! – растерялась я. – Давай помогу, дойдем до домика …

– Оля, – Мадина закрыла лицо руками и разрыдалась. – Не могу… Ноги не идут… Сырма…

– Сырма? Что с Сырмой? – испугалась я. – Украли?

Мадина замотала головой и, рыдая, поднялась. Припадая на левую ногу, она заспешила к воротам. Я бросилась следом.

Калитку мы все-таки открыли. Шалико – мокрый, грязный, в изорванной майке и трикотажных штанах – при виде нас упал на колени. Вид у него был еще тот, как после пьяной драки. Правую скулу перечеркнул кровавый рубец, на голове – тоже приличный кровоподтек, пальцы на руках разбиты в кровь.

– Бог мой! – всплеснула я руками. – Кто ж тебя так отделал?

А парень вдруг, как Мадина перед тем, схватился за голову и заплакал:

– Гора поплыла. Дождь землю размыл… Камни везде… Вода, глина… И люди под камнями! Братья, отец, мать! Я в кукурузнике ночевал, меня крышей придавило, еле выбрался!

– Только твой дом пострадал? – Я присела на корточки и отвела его руки от лица.

– Нет, много домов разбито. Дом старого Гочи тоже развалился… Инга спаслась как-то, сейчас пытается камни растащить… Там остались Сырма и старая Софико, мать Мадины. Люди кричат, скот орет… Что делать?

Я посмотрела на Мадину. Та, схватившись за калитку, раскачивалась, уставившись в одну точку, и стонала:

– Сырма… Сырма… Мама…

– Мадина, – подошла я к ней, – кончай реветь! Где ключи от машины?

– Вот… – протянула она связку и уже осмысленно посмотрела на меня. – Желтенький от машины.