Мать Тимохина кивнула:

– Да, конечно! Сейчас соберемся! Ох, Таня, Таня!

Антонина Сергеевна вышла из кухни.

Родимцева достала записную книжку, вырвала листок, написала на нем цифры. Передала листок Тимохину:

– Визитку по понятным причинам не даю, так что мобильный телефон на листке. Звоните.

Тимохин спросил:

– Сколько я должен вам дать денег? Ведь наверняка потребуются лекарства, да и работа…

Врач улыбнулась:

– Если вы что-то и должны мне, майор, так это чашку крепкого кофе! Приготовите?

– Конечно, какой разговор, но деньги…

– Закроем эту тему!

Участковый подтолкнул Тимохина:

– Не навязывайся, Саня, бесполезно. Валя сказала, что не возьмет денег, значит, не возьмет! Готовь кофе!

– Да как-то неудобно, но ладно, а кофе сейчас приготовлю!

Видимо, во время беседы с супругой Тимохина Родимцева ввела Татьяне какой-то препарат. Потому что та вышла из спальни спокойная, покорная. Поцеловав мужа сухими, бесчувственными губами, прошла к выходу. Врач, допившая с удовольствием кофе, вышла следом за ней. Участковый пошел провожать племянницу. Александр тоже было хотел выйти, но Михалыч остановил его:

– Не надо, Сань! Я провожу!

– Ладно, но потом зайди, у меня к тебе еще один разговор есть.

– Хорошо! Провожу, зайду!

Участковый вернулся через десять минут:

– Уехали!

– Будем надеяться, что Валентина Алексеевна поставит Танюшу на ноги, – сказал Александр.

– В этом не сомневайся! О чем еще поговорить хотел? А то время-то уже шестой час.

– Пройдем на кухню.

За столом Тимохин спросил участкового:

– Ты, Михалыч, сегодня можешь еще кое-что для меня сделать?

– Если дашь немного отдохнуть. Хотя бы пару часов.

– Отдохнешь.

– Тогда говори, что тебе надо?

– Во-первых, вывезти мать с Олей в лес, к деду Акиму. Откуда нас с Татьяной забирал.

Участковый удивился:

– В лес? К тому старику, но зачем?

– Надо, Михалыч, надо!

– Оля понятно, а вот Антонина согласится ли оставлять квартиру?

– Уговорить мать – мое дело!

– Что ж, уговоришь, отвезу. Дело нехитрое, дорогу помню. Что во-вторых?

– Мне нужна съемная квартира, предпочтительнее в новом доме, где соседи еще не знают друг друга, однокомнатная, желательно второй этаж. Но снять ее необходимо через третье лицо. Надежного человека, чтобы ты в этом деле засвечен не был. Понимаю, как тяжело будет сделать это, но надо, Михалыч.

– Есть хата, только двухкомнатная. И знаешь, чья?

– Ну откуда мне знать?

– Все той же Родимцевой Валентины Алексеевны.

– Не понял.

– А что тут понимать? Купила Валя квартиру в Городе. Не все же время ей клиникой руководить. Наступит время, придется уходить, вот и позаботилась о том, чтобы собственное жилье было. Ключи от ее квартиры у меня. Я изредка езжу туда, приглядываю, так сказать.

– И где находится эта квартира?

– Напротив центрального стадиона двенадцатиэтажный дом видел? Там еще на первом этаже магазины и парикмахерская? Этаж, правда, третий, но с учетом крыш магазинов квартира удобная для скрытного отхода, как, впрочем, и проникновения. Удобна тем, что два окна выходят во двор, балкон на сторону стадиона и нависает прямо над магазинами. Хата меблирована. Дому два года. Ну а уж знают ли соседи друг друга или нет, об этом не скажу, но когда приезжал туда в последний раз, две семьи вселялись. И еще весьма немаловажная деталь, участковый в том районе мой хороший знакомый. Так что если поступят жалобы от соседей, то я буду знать о них. Но уверен, ты не допустишь этого.

Александр воскликнул:

– Михалыч! И что бы я делал без тебя?

– Нашел бы другой выход. Как человек военный, ты знаешь – безвыходных положений не бывает. Не хватает сил или ума найти этот выход. Ты же ни тем, ни другим не обделен. В общем, пошел я спать, а ты решай вопрос с матерью. Как надо будет везти, позвони!

– Давай, Михалыч!

Закрыв за участковым дверь, Тимохин решил пройти в спальню, ему тоже был нужен отдых, но увидел стоящую в коридоре мать. Она спросила:

– И что за вопрос ты желаешь решить со мной? Извини, я случайно услышала окончание вашего разговора с Михалычем. Так что за вопрос?

– Я хотел поговорить с тобой об этом позже, но раз ты в курсе, давай решим вопрос сейчас.

Антонина Сергеевна устроилась в гостиной.

– Понимаешь, мама, мне надо, чтобы вы с Олей на время покинули Город.

Женщина удивилась:

– Это еще зачем?

– Затем, чтобы я получил свободу действий.

Мать насторожилась:

– Каких еще действий? О чем ты говоришь?

– Действий против бандитов, что изнасиловали Таню, лишили нас кафе, поломали такой уютный и привычный образ жизни. Сделав это нагло, цинично, беспощадно. Неужели ты думаешь, что я смогу простить им насилие над своей семьей? Позволить до конца добить всех нас?

Антонина Сергеевна подсела к сыну поближе:

– Ты с ума сошел, Саша? По-моему, тебе надо было ехать вместе с Таней в клинику. Что ты один можешь сделать против целой банды, которая творит в городе все, что захочет? Что ты можешь сделать Мирзе, да будет проклято его имя, когда у него сила. Сила и связи во всех органах так называемой народной власти? Ты хочешь и себя и всех нас погубить?

Александр встал, прошелся по комнате. Дойдя до окна, за которым продолжал идти дождь, спросил:

– Мам! Что ты знаешь о моей службе в армии?

– Как что? То, о чем ты писал мне. Другой информации получить было неоткуда. Что служил ты в рембате, а что?

– Ты ничего не знаешь о моей службе! Видимо, настало время открыть тебе правду. Я не имею на это права, но иначе убедить тебя сделать необходимое не получится.

Антонина Сергеевна с удивлением взглянула на сына:

– Я не понимаю тебя, Саша!

– Сейчас все поймешь. Да, формально я служил в батальоне технического обеспечения, но наверняка помнишь, как часто выезжал в командировки. Так вот, в этих командировках я не ремонтировал технику, а в составе секретной спецгруппы спецназа участвовал в боевых операциях на территории Афганистана. В подразделении нас было одиннадцать человек, собранных из разных частей округа и прошедших специальную подготовку для проведения диверсионных акций против душманов. Против значительных сил моджахедов. Иногда мы выходили на банды, численностью более ста человек. И выполняли поставленные задачи. За все время привлечения нашей группы к боевым операциям мы не потеряли ни одного человека. Раненые были, погибших нет. Я знаю, мама, как воевать с бандитами. С бандитами, профессионально подготовленными иностранными инструкторами, по сравнению с которыми наши местные, доморощенные бандюки – шелупонь. Воевать в одиночку. Да, я допустил ошибку, недооценив коварство Мирзы. Но исправлю ее. И чтобы это сделать, мне необходимо одно, самое главное условие – лишить бандитов возможности нанести удар в спину, удар по семье.