переход, я переливал ему кровь. Одного переливания мало, чтобы активировать этот процесс. Вани я сделал три, прежде чем отказался от этой затеи. Он вынудил меня отдать баночку с мазью, о том что она также способна стимулировать переход я догадывался. Ну а через пару месяцев он перешел, его родители попросили помочь, и я не смог отказать, в конце концов я в этом виноват.

— Ладно, пускай это выбор этого влюбленного идиота, но Даша тут причем? В жизни не поверю, что она хочет стать такой как мы! Она же нас презирает, не меньше! Зачем? Скажи зачем ты с ней это сделал?

— Вероятность что даже в таком возрасте она перейдет — просто огромна. Раз уж брат ее перешел, а дет был альфой. Сам подумай, Кай, если ускорить ее переход, вся эта ситуация упроститься быстрее. Она станет бетой, твой бетой, твоей парой. Оставшихся волчиц можно по пальцам пересчитать! У нас просто нет времени ждать, когда вы наконец перестанете дурачиться и примите связывание!

Ярость колотит в груди, бережно опускаю свою толстушку на кушетку. Поворачиваюсь к Михаилу и хватаю его за горло, вжимая в стену.

— Пускай это твой дом, пускай ты самый старый из нас, пускай мои братья… Моя стая зовет тебя отцом, для меня ты не больше чем друг. Но и эта дружба для меня ничего не значит. Если ты еще раз, хоть даже подумаешь сотворить с моей, МОЕЙ Дашей что-то подобное… если в итоге после этих твоих попыток переход начнется — я убью тебя! Просто убью, чем бы это не закончилось! Ты не имеешь права указывать мне, не имеешь права решать за меня, но главное за нее! Даша этого не выбирала, она бы никогда этого не выбрала и не выберет в отличие от ее брата!

Хочу врезать ему, избить до полусмерти, но знаю, что он по сути уже просто человек. Его зверь умер много лет назад, слишком легко просто переусердствовать и искалечить его, или даже убить. Не много ли смертей за одни сутки?

— Кай перестань! — Дима пытается оттащить меня от него, но я не даюсь.

— Ты меня понял? — все равно спрашиваю.

— Да, понял, — смотрит он мне в глаза спокойно.

Отпускаю его, только для того что бы увидеть, как Марго дает ему в челюсть кулаком.

— Милая? — удивленно спрашивает он.

— Мразь! — бросает эта страшная женщина, бросает скальпель на пол и развернувшись на каблуках уходит.

Михаил быстром шагом идет за ней, оставив нас вчетвером.

— Может отец прав? Может стоит тебе рискнуть? — спрашивает Дима, мне приходится давить желание ударить его.

— А ты бы рискнул жизнью своей Нины? — не скрываю иронии, когда спрашиваю его в ответ.

— Нет, — отвечает он без раздумий, — но я в отличие от тебя, ее люблю. Но то, что происходит между вами, разве это любовь?

В его голосе ирония, не прикрытая, полная насмешки. Как будто я не знаю этого.

— Это не любовь, это дурацкое связывание.

— Ну так что тебя останавливает? Ваня? Нет, не смеши меня. Может ценность ее жизни? Когда для тебя начала что-то значит чужая жизнь? Что тогда, Кай? Почему ты так держишься за нее? Неужели это «связывание» настолько сильно, что сделала с тебя почти другого человека, заставило нарушить все свои правила и даже убить?

Его слова правда, вопросы, которые он задает верны, но я не хочу их слышать, не хочу на них отвечать. Они вызываю ярость и понимание что ответ на них мне не понравится.

— Если тебе не свяжет так же, как и меня — только тогда, ты сможешь понять, что это такое на самом деле. Что это «связывание» реально связывает, не только тебя и ее, но и чувства и желания зверя и собственные твои. Даже несмотря на то, что ты любишь свою Нину, тебя будет тянуть к другой. Будешь хотеть другую, не ту которую любишь, и не из-за того, что она свободная волчица! Не только три дня в месяц, а постоянно! И днём и ночью, особенно ночью — потому что спать без неё просто невозможно!

Замолкаю, слишком поздно понимаю, что говорю, больше чем стоило. Провожу руками по голове и резко ударяю кулаком в стену — пробиваю ее насквозь.

— Так почему ты все еще сопротивляешься, когда тебе так тяжело? — спрашивает Дима уже другим тоном.

Поворачиваюсь к нему, смотрю с улыбкой, на этот вопрос я могу ответить без запинки.

— Я не из тех, кто идет по течению, не иду на поводу всеми принятых правил. Это моя жизнь, мой выбор. Ни зверя, ни связывания, ни Михаила. Если я полюблю кого-то, то сам и это будет только мой выбор. И уж точно это будет не Она.

Мы смотрим, друг на друга, долгое мгновение, затем я слышу движение. Поворачиваюсь и вижу, как эта невыносимая толстуха на бок повернулась, и вот-вот свалится. Ну серьёзно, я тут речь толкаю, а она все, как всегда, портит. Даже без сознания меня бесит — это ее истинный талант и почти что призвание по жизни. Вздыхаю, вот пусть бы свалилась, но нет, похожу, подталкиваю ее филейную часть, что бы, наконец, спокойно улеглась. Она себе весь сон испортит, если будет спать днем, а ночью попадать в истории. Михаил тоже хорош, свалил, так и не полечив ее толком, только вредить может, тоже мне врач. Хорошо хоть теперь просто спит, а то… Я бы переживал.

Закрываю глаза, злюсь на себя и свое поведение. Вздыхаю, поворачиваюсь к другу и чувствую обиду, когда вижу, как он улыбается.

— Что? — раздраженно спрашиваю его.

— Ты бы знал, как это стороны смотрелось, — начал он меня подкалывать.

— Да плевать мне, как это со стороны смотрелось. Меня вообще бесит, такое внимание к моей личной жизни.

— То есть она — часть твоей личной жизни? — подкалывает этот художник.

— Иногда я вспоминаю о том, что до Кирилла самой большой занозой в заднице для меня был ты! — рычу на него, совсем не чувствуя злости.

— В нашей стае всегда так: скачала я, затем Кирилл, ну и Ваня отличился. Ну а теперь твоя самая большая проблема она это. Не значит ли, что в каком-то смысле Даша часть нашей стаи? Как думаешь?

Поворачиваюсь, смотрю, как она по привычке хочет закинуть ногу на что-то рядом, но вместо этого поворачивается на живот. Вздыхаю, такое впечатление, что смотрю на барахтанье сонного слона.

— Думаю, ее место не в нашем мире, эта толстуха, слишком хрупкая для него, — отвечаю