— А что такое? — растерянно хлопает эта подозрительная женщина, пока Кирилл рядышком краснеет как рак.

— Ну? — протягиваю свой вопрос смотря на него с прищуром.

— Ну что ты на меня так смотришь? Как будто никто из нас не понимает, зачем ты ее рядом с собой держишь в собственной комнате и не оставляешь одну!

Они знают, как сильно зверь боится за нее? Догадались, что даже в этот коридор мне выйти тяжело? Руки дрожат мелкой дрожью, потому я их и прячу в джинсах сжимая в кулаки. Да этот план с усилением связывания — не план, а вынужденная мера. Зверь не дает мне отойти от нее, я чувствую жуткую боль, стоит это сделать. Это даже не боль при превращении, скорее та, что была при переходе, что само по себе странно.

— Вот я и постаралась уберечь девочку от нежелательных последствий, — она улыбается так понятливо что у меня нервно дергается глаз.

— Каких еще последствий? — переспрашиваю, чувствуя, что сейчас сорвусь.

— Что бы там не говорил о вымирании Михаил, мне кажется, что вам еще слишком рано иметь потомство. Вы еще совсем дети.

— Какие еще дети? Какое еще потомство? Вы, о чем подумали? — выдернул руки из карманов, сейчас кого-то даже трясущимися руками задушу.

— Что ты ее того, этого, — с улыбкой щелкнул языком Кирилл и увернулся от моего удара в наглую рожу.

— Вы…

Слов не хватает, чтобы высказать все, что я о них думаю. Сжимаю руки в кулаки, пока те отходят на безопасное расстояние.

— Вы что подумали, что я с ней… Вы в своем уме?! — хватаюсь за голову и понимаю, что, если останусь в коридоре — убью их к чертям.

Потому что этой твари внутри не понравилось, что его пытались лишить чертовых щенят! Господи, как бесит то! Возвращаюсь в комнату громко захлопнув дверь перед их носом. Нахожу взглядом то место, где должна быть самая большая моя проблема, но ее там нет. В ванной что ли? В этот раз открываю дверь вместо стука, мне просто надо ее увидеть, срочно, пока я никого не поубивал. Стоит в ванной, от чего-то одела мою байку. Стоп, она что слышала бред Марго? Нервно кусает губы, прячет руки за спиной, в зеркале отражается баллончик с чем-то, зажатый в них. Она что ли испугалась настолько? Поверила в бредни этой несносной женщины? Подумаешь я ее поцеловал, мало ли с кем я целовался! А она тут чуть ли не насильника с меня строит, защищаться этой штукой от меня будет что ли?! С другой стороны, может ее теперь наконец прорвет, и она перестанет вести себя так по-детски?

— Как мне нравиться, что ты молчишь, — довожу ее с насмешкой.

Ожидал что она наконец наорет на меня, ну материться будет, но вместо этого, баллончиком в глаза как даст. Глаза горят огнем, рычу от боли, а эта толстуха вытворяет немыслимое! Оказывается, она успела связать канат с белья и моей одежды и привязать к кровати. Да ей совсем крышу снесло, раз побежала к закрытому окну! Хватаю ее в прыжке и бросаю на кровать, сразу наваливаюсь сверху. Я в бешенстве, зверь в бешенства — наши чувства едины. Убежать, она посмела попробовать убежать! Злость колотит в груди, и я чувствую желание сделать ей больно — наказать. Сложно сказать чьё оно, зверя, моё? Оно настолько сильное, что, сжимая ее испуганное лицо в руках еле сдерживаюсь что бы не сдавить ее черепушку.

— Проси! — кричу на нее в последней осознанной мозгом попытке остановить себя.

В дверь стучат, остальные слышали шум, и теперь пытаются выломить дверь. Но это не останавливает моей ярости, продолжаю смотреть в ее глаза, несмотря на боль.

— Проси, Даша! — кричу на нее снова.

Хочу услышать ее просьбу, они меня остановят — знаю. Меня или зверя? Но удивляет меня, даже в таком состоянии гордо поджимает губы, смотрит с вызовом. Гордячка! Как же с ней тяжело, как и со зверем внутри, а может и хуже! Склоняюсь к ее лицу, прислоняюсь к ее лбу и прикрываю веки, чувству ее прерывистое дыхание на лице. Всего в нескольких сантиметрах от ее губ, на грани между желанием поцеловать и разорвать ее в клочья. Наши отношения — какое-то сплошное издевательство над друг другом. Зазвонил мобильный в кармане штанов, зарычал и нас оставили в покое. Все еще в непозволительной близости к краю, но отвлекаюсь, поняв, что губы почти касаются ее губ. Тянет явно уже не в ту степь, падаю на кровать рядом, прижимаю к себе за талию, хочу, чтобы эту ночь была рядом. Без пошлостей, которые в голове в полоумной тётки, просто рядом.

***

В этот раз я наконец хоть немного поспал, наверное, потому что в этот раз она не звала этого «Юру» во сне. Правда проснувшись опять чего-то обиделась, ну да ладно, я уже почти смерился с ее тараканами. Заставил ее отца поговорить с ней, именно «заставил» он не хотел. Не знаю, что это за мужик, но он мне не нравится. Мало того, что жену в психушку пристроил, так любовницу в квартире вместо нее поселил. С ним конечно Марго разбиралась, но мне кажется нужно его навестить, поговорить так сказать по душам. Я вообще собирался купить им новую квартиру, в нашем городе, но этот мужик настоял на том, чтобы остаться там. Так что к возвращению его жены, в квартире сделали капитальный ремонт, все следы того что там происходило, скрыли. Михаил разобрался с полицией, да и с трупом. Официально та женщина умерла у себя дома, от пожара — так что бы ее хоронили в закрытом гробу. Похорон состоится после завтра, скорее всего стая Рината даже не знает, что произошла той ночью на их территории.

— Да, папа, — повторяет она в который раз, голос дрожит, как и губы.

Вот же сволочь, до слёз ее чуть не довел. Такое впечатление что он ее винит в смерти той сумасшедшей тетки. Точно надо будет к нему съездить и объяснить, что она тут не при чем, а все дело в самой женщине. Ну или просто побить — этот вариант нравится мне все больше и больше.

— Но мама, я хочу поговорить с ней! — требует, нет просит у него.

— Нет, всё мне пора на работу, — врет ее отец и бросает трубку.

Слегка поворачиваю голову, стоя в дверном проеме, прислонившись спиной к косяку. Всхлипывает тихо, отворачивается от меня, стирает слезы