Холод, бродящий по телу, смешивался с теплом… Дрожала, затылком ощущая чей-то пристальный взгляд, но не находила в себе сил обернуться… Вновь и вновь всматривалась в снежную взвесь, пытаясь рассмотреть лицо незнакомца, что приходит ко мне каждую ночь.

Он так настойчив… Словно специально раздражал моё больное сознание, не позволяя о себе забыть. И мне было спокойно в его молчаливой компании… Я даже просто иногда с ним разговаривала, рассыпая истории про профессора-самодура, влепившего четвёрку, про наглого инструктора из спортзала, отчаянно зазывающего на чашку кофе… Да я готова была ему рассказать о себе ВСЁ, только бы он не уходил с рассветом.

– Боже! Какие люди! – воскликнул отец и внезапно встал из-за стола, привлекая к нашему столику всеобщее внимание.

– Добрый вечер, – низкий и резкий голос раздался за спиной, а на плечо легла тяжелая холодная рука, стирающая ощущение спокойствия и безопасности. – Марина Андреевна, Николай Петрович, Тихон… Какая приятная встреча. Олеся, здравствуй…

– Иван! – отец крепко пожал ему руку и махнул на свободный стул рядом со мной. – Присоединишься? Мы ещё так и не сделали заказ. Признаться, я думал, что Леська и тебя пригласит, ведь мы скоро станем семьёй.

– С удовольствием, – Иван взял мою руку и поцеловал в костяшки, так откровенно скользя взглядом. А у меня в ушах вибрировало лишь: «станем семьёй… станем семьёй…».  – Ты не против, Олеся?

– Нет, конечно, – рассмеялась и инстинктивно сдвинула стул ближе к маме.

– Ты один? Или с родителями? – отец всё всматривался в толпу.

– Они до сих пор в Германии, бабушке всё хуже, – Иван перебросил руку на спинку моего стула, будто случайно проходясь пальцами по открытой шее. Его касания были быстрыми, лёгкими, Иван нарочно давал мне время привыкнуть, продвигаясь по шажочку, боясь спугнуть свою добычу. Или жертву?

– Возраст, – горько вздохнул отец. – Тут мы бессильны, увы. Природа даёт нам всего лишь жалкий клочок своей бесконечности, чтобы мы смогли грамотно распорядиться им.

– Но человек всё же пытается спорить с природой. Мы боремся за долголетие, бросаем вызов естественному отбору, в котором побеждает сильнейший.

– Но сильными нас делает тоже природа, – рассмеялся Тиша и наполнил бокал Ивана. – Кто-то всегда будет выше, быстрее, смелее, и с этим ничего не поделать. Вот тот же Вьюник – яркий тому пример.

– А я считаю, что естественный отбор творим мы сами, – Иван опрокинул рюмку и даже не поморщился. – С сильным всегда играть интереснее. Но успех заключается только в идеально продуманном плане. Если ты сумел расставить ловушки правильно – победишь, невзирая на то, что он сильнее, а нет – сдохнешь.

– Терпеть не могу игры, – отец хмурился, уже ища место, чтобы закурить. – Я за открытый бой. Лицом к лицу, а вот эти современные кусачки исподтишка – участь трусов, я считаю. В наше время слабаков гасили, поэтому тут меня не переубедить. Достойный тот, что в открытом бою медаль урвал, а не тот, кто стырил её с антресоли.

– Так тоже можно…

Чувствовала тяжелый взгляд, его жгучий интерес, и даже уже стала привыкать к этому скрытому напору. С того разговора прошло уже больше месяца, за который Иван крепко вошёл в мою жизнь. Буквально на следующий день он ждал меня у дверей универа… С тех пор наши встречи стали пугающе регулярными, и с каждым днём их частота только увеличивалась.

Он не спешил, не нарушал личных границ, всегда вежлив, учтив и идеально воспитан. Вот только холоден… И я уже даже привыкла к его стандартным эсэмэскам по утрам, совместным обедам в ресторанчике недалеко от универа и частым вылазкам в свет. Он так смело знакомил меня со своими друзьями, будто всё было решено давно и безвозвратно.

С ним было… никак. Я не чувствовала ровным счетом ничего! Не было ни страха, ни интереса, ни отвращения. Он был, и всё. Порой специально искала в нём что-то хорошее. Пыталась себя убедить, что просто попала под статистику состоятельных семей, в которых дочерям не оставляют права выбора. Из моих подруг почти все уже давно замужем, и добрая половина уже нянчит первенцев. Вот и мой черед пришел.

Наверное, надо просто смириться?

Бросила беглый взгляд на отца, а тот будто этого и ждал. Бодро подмигнул мне и улыбнулся, можно подумать, легче должно было стать.

Нет…

Обида, досада и отторжение царапали горло изнутри. Сердце рвало грудь, пытаясь вырваться наружу, чтобы не мучиться в неволе. Но не только сердце было в неволе… Душа моя тоже оказалась запертой в темнице, позволяя жалостный плач только по ночам.

Пока Иван позволил Тише и отцу втянуть себя в бессмысленный разговор, я украдкой рассматривала его. Высокий, крепкий, вот только черты лица у него были такими острыми, резкими… Тонкие губы были почти всегда поджаты, а черные, как ночь, глаза сверкали азартом.

И всем было так ясно, что эта история не про любовь. Совсем не про любовь…

А что я о ней знаю? Что? Всю жизнь для меня эталоном были родители, но и эту сказку разрушило признание отца. До сих пор стыжусь задать вопрос маме… Ловлю её взгляд, полный смятения, сочувствия и понимания, но боюсь спросить, только бы не услышать нечто ужасное! Трусиха… А так хочется остановить эту карусель и вновь провалиться в забвение, в котором есть только я и мои сны.

Шею вновь обожгло… Чувствовала взгляд, легкое касание которого натягивало нервы, вновь и вновь возвращая меня в мечты. С каждым днем мне было сложнее возвращаться в реальность, сложнее видеть по-весеннему теплое солнце, зеленую траву на газоне, зная, что её ещё долго не коснутся объятия вьюги…

– Леся… Леся… – отчаянный шепот матери выдернул меня из мыслей. Мотнула головой, сбрасывая своё наваждение, и замерла… На белоснежной скатерти с серебряными дорожками лежала красная бархатная коробочка с логотипом известного бренда. Горло сжалось, язык присох к нёбу, а в глазах застыли слёзы ужаса. Наивная… Я думала, у меня есть время! Хоть немного… Один глоток свободы!

– Что это?

Отец довольно кивал головой, а вот Тиша и мама были удивлены не меньше моего, с каким-то плохо скрываемым недоумением смотрели на нескромный бриллиант, объятый платиной, и хранили молчание.

– Олеся, – рассмеялся Иван и взял меня за руку. Порывисто сплёл наши пальцы и вновь поцеловал. – Я предлагаю тебе взять мою фамилию и пройти путь длиною в жизнь.

Раньше мужчины бросали всё к ногам своей избранницы, не боясь, что его отвергнут и опозорят отказом. А теперь… А теперь это сделка, причём срок объявлен