Фэлл кивнул. Его лицо, освещенное бликами огня, оставалось спокойным.

— Спасибо за эту мысль, но я не убегаю от наказания. Я бегу — насколько это возможно для старика — навстречу новой жизни. Живя в Альгеро и вспоминая то, каким я когда-то был, я вновь обрел рассудок. Будучи в здравом уме, ты оглядываешься назад и видишь пройденный путь. Пока я изучал жизнь морских обитателей и занимался искусством, я спрашивал себя, хочу ли когда-нибудь снова стать Профессором Фэллом. Тем внушающим страх «гением преступного мира». Или как они меня там звали, Мэтью? Императором? Я был профессором биологии. Изучал моллюсков… и во что я превратился? Я был хорош в своем деле, но, кажется, «хорош» — это относительное понятие.

Он попытался улыбнуться, но улыбка быстро увяла. Никто не стал комментировать его слова.

— Все это… поклонение золоту и клинку. Не волнуйтесь, Хадсон, я не забыл и вряд ли когда-нибудь забуду, что приказал убить Ричарда Герральда. О, эти кровавые карточки… не слишком ли драматично? Не думайте, что новая жизнь избавит меня от мыслей о прошлых проступках и очистит мою совесть, которую Профессор Фэлл запер в нерушимом хранилище. О, нет. Разве новая жизнь способна воскресить умерших? Нет, конечно, — он пожал плечами. — Губернатор Сантьяго может приказать мне покинуть Альгеро и Сардинию. В конце концов, я могу вернуться в Лондон, если не решу прыгнуть за борт по пути. Там, я уверен, меня бы повесили сотню раз, но, увы, у меня всего одна шея, которую я могу отдать своей стране. Вместо того, чтобы затягивать на ней петлю, я бы хотел провести остаток жизни, занимаясь тем, с чего начал. Просто наслаждаться красотой природы. Вам это не кажется странным?

— В ваших устах это звучит почти правдоподобно, — ответил Хадсон. — Я сдерживал себя в этой поездке, но вы можете быть уверены, что я помню все, что вы сделали со мной… с Мэтью и с Берри. Глядя на вас сейчас, я уверен, что старый Профессор Фэлл действительно мертв, как вы утверждаете.

— Верьте во что хотите. Человек может измениться, не так ли?

Из одного из мешков достали еду. Мэтью никогда не был поклонником сушеных сардин, и после этого приключения был уверен, что, если когда-либо позже увидит их или почувствует запах, то у него случится приступ.

Андрадо и солдаты устроились спать. Камилла последовала их примеру. Один из солдат так громко храпел, что вскоре его выгнали в другую комнату. Мэтью, Хадсон и Профессор остались у костра, который поддерживали с помощью сосновых поленьев.

Мэтью не терпелось задать Профессору Фэллу вопрос, который возбуждал его любопытство. И сейчас было самое время это сделать, потому что дождь продолжал барабанить по крыше, огонь шипел в камине, когда капли воды попадали в дымоход, а гром продолжал греметь.

— Вы были в Англии, — сказал он. — Как вы узнали о зеркале в Италии?

— Я удивлен, что ты не спросил меня об этом раньше, мой мальчик.

— Мы не всегда были в хороших отношениях. Так что я спрашиваю сейчас.

— Справедливо. Но я с отвращением вспоминаю об этом, потому что, как я уже говорил, я стал другим человеком. Нам обязательно это обсуждать?

— Мне это было бы полезно.

— Конечно. — Фэлл понимающе улыбнулся. — Решатель проблем всегда на страже. Что ж, я задолжал тебе ответы. — Он повернул голову так, что Мэтью вспомнил проницательное и надменное выражение лица, которое император преступного мира вызывал у судьи Уильяма Атертона Арчера, известного под именем Альбион[37].

— Это началось много лет назад, — сказал Фэлл. — Задолго до нашей с тобой встречи. На груз «Белого Бархата» напала никчемная банда дилетантов. Естественно, их быстро поймали и привезли в деревню для показательной казни. Один из них был итальянцем, который умолял сохранить ему жизнь. Он сказал, что у него есть информация, которой он сможет выкупить себе право избежать смерти. До приезда в Англию он подрабатывал у одного человека в Салерно — вора и фальшивомонетчика. Тот, судя по всему, тоже был не большим профессионалом своего дела. Этот человек зарабатывал деньги, продавая могильную землю, черепа, свежие пальцы, отрезанные у трупов, мертвых сов и тому подобное. Одним из его клиентов был тот самый колдун Сенна Саластре, у которого была… гм… мастерская прямо за городом. Этот итальянец, которого схватили, спросил, не пощажу ли я его жизнь ради своей чести, если он расскажет мне, чем занимался Саластре. Заявление про честь не вызвало у меня ничего кроме смеха, а вот деятельность колдуна показалась мне любопытной.

Здесь Профессор сделал паузу и уставился в огонь, где тихо хрустнула сосновая шишка.

— Саластре, — продолжил Фэлл, — помогал человеку по имени Киро Валериани создать зеркало. И не обычное зеркало, а…

— О, началась самая смешная часть, — сухо прокомментировал Хадсон.

— … а нечто весьма экстраординарное, — продолжил Фэлл, как будто голос Хадсона растворился для него в шуме дождя. — Остальное ты знаешь. Проход между земным миром и Преисподней, способный явить заклинателю демона, который исполнит любое его желание. Разумеется, я отнесся к этому с большой долей скептицизма. Выслушав итальянца, я отрубил ему руки и ноги, а тело сбросил со скалы в море.

— Я думал, вы пообещали не убивать его, — нахмурился Мэтью.

— Дорогой мальчик, — последовал спокойный ответ, после которого Мэтью уверился, что прежний Профессор еще жив, — я его не убивал. Это сделало море, если только он не сумел сам выплыть на берег.

Мэтью ничего не смог этому противопоставить, ведь он использовал точно такую же защиту, когда его самого обвинили в смерти Антона Маннергейма Дальгрена, а после бросили в тюрьму Ньюгейт.

— Продолжим, — сказал Фэлл. — Как ты догадываешься, эта заноза в моем сознании превратилась в острый шип. Я стал… одержим. И ты знаешь, почему. Я хотел поговорить с умершим сыном. Было ли это безумием? Да. Но, когда находишься в его тисках, все кажется тебе донельзя разумным. Я хотел узнать больше о таких зеркалах, если можно было найти что-то, что указывало бы на их реальное существование. В небольшой книжной лавке в Лондоне я наткнулся не только на фламандское описание такого зеркала, но и на книгу, написанную тем самым Саластре. Ты можешь удивиться тому, что эта тема поднималась едва ли не с незапамятных времен: