Тринадцать месяцев назад все вокруг нее было прочным и надежным. Дом, школа, приятели. Но теперь я знаю, что за пределами этого круга таилась опасность. Кто-то ждал, когда она сойдет с дороги в тень. Какой-то один человек. Контакт.

Я пытаюсь сосредоточиться на рисунке, слежу за точной передачей формы. Этот похититель не должен ее погубить, если любит.

Дверь со скрипом отворяется.

– Привет! – Майкл в куртке, шея замотана шарфом, в руке ключи от машины. Он догадался, что я здесь, и прошел прямо сюда.

Я касаюсь пальцами его лица.

– Я так соскучилась.

Он прижимает губы к моей руке.

– У тебя усталый вид. Я не приезжал, думал, у тебя сыновья.

– Они уехали несколько дней назад. Пойдем в дом, иначе Тэд явится сюда.

Мы входим. Тэд разложил на стойке ножи, как в операционной. Рядом кучки аккуратно нарезанного лука, пастернака, специй. Сейчас он быстрыми умелыми движениями крошит зеленые стебли петрушки. Пальто и чемодана не видно.

– Вот, собрался приготовить что-нибудь, насыщенное витаминами, – говорит он, обращаясь к Майклу, после обмена рукопожатиями. – Она ухаживала за мной, теперь моя очередь. – Он перекладывает нарезанное на сковороду.

Майкл направляется в гостиную.

– Прошу пройти сюда.

Тэд ставит сковороду на маленький огонь и садится рядом со мной, положив руку на спинку дивана. Я чуть отодвигаюсь. Майкл занимает кресло напротив. Наклоняется вперед с деловым профессиональным видом. Смотрит на нас.

– Узнав от Дженни о случае с кетамином, я запросил в базе данных список всех известных продавцов и потребителей кетамина в стране. А также других преступников, близких к этой сфере.

Что за преступники? Похитители, насильники и убийцы? Я бросаю взгляд на Тэда – как он это воспринимает? Но Тэд сидит, опустив голову. Слушает.

Тем временем Майкл продолжает:

– Вот списки. В Бристоле с кетамином связано около сотни человек. Посмотрите, может, здесь есть кто-то знакомый.

– Не понимаю, как у нас могут оказаться такие знакомые? – удивляется Тэд.

– Может быть, Наоми обронила мимоходом какую-то фамилию, или это приятель приятеля кого-то из ваших сыновей.

– Сомневаюсь, чтобы наши дети общались с наркодилерами, – с вызовом произносит Тэд.

– Ты забыл про Эда? – говорю я, повысив голос. – И Наоми тоже уличили в воровстве именно кетамина. Поэтому не исключено, что они имели контакты с такого рода людьми.

Все молчат. Тэд убирает руку со спинки дивана. Майкл перебирает списки, затем протягивает нам одинаковые листки.

– Посмотрите, вдруг узнаете одну из фамилий.

Я читаю: Том Эббот, Джозеф Акерман, Сайлас Ахмад, Джейк Остин, Майк Бейкер… Нет, никого не знаю. С одной стороны, это хорошо, а с другой – скверно. Потому что мы опять стоим на месте.

Тэд отрицательно качает головой.

– Извините, но в памяти ничто не всплывает.

– У меня есть список подлиннее, охватывающий юго-запад, – Майкл достает из кейса еще бумаги.

Тэд начинает читать новый список, быстро переворачивая листы. Но я знаю: знакомую фамилию он не пропустит. Тэд всегда читал быстро, выделяя в тексте главное. А я читаю и перечитываю, поглядывая на Майкла. Он не поднимает глаз, углубившись в свои бумаги. Наверняка устал. Утром после моего звонка посидел за компьютером, распечатал списки, потом два часа ехал на машине в Дорсет. О чем он думал, глядя на дорогу?

Тэд прочел новый список раньше меня. Вернул Майклу и, пожав плечами, отправился на кухню, где принялся шумно открывать ящики. Я продолжаю читать, внимательно вглядываюсь в каждую фамилию. Ничего знакомого.

Майкл подходит, кладет руку мне на плечо. На кухне гудит овощерезка, замолкает, затем гудит снова. Тепло руки Майкла жжет тело. Я закрываю глаза, а он возвращается к своему портфелю и вытаскивает два толстые пачки.

– Это списки по стране.

– Ничего себе, – говорит Тэд, появившийся с подносом, на котором стоят дымящиеся пиалы с супом. – Вы широко забросили сеть.

Майкл берет пиалу, делает несколько глотков.

– Спасибо. Думаю, вы в своей работе тоже изучаете все возможности, когда не можете выявить причину болезни. Разные анализы, томография. Вот и у детективов так же.

Тэд кивает.

– Вы совершенно правы. Иногда какая-то на первый взгляд совершенно незначительная информация меняет дело. Вы обнаруживаете, что у пациента головные боли возникают как-то по-особенному, или выявляется незначительный электролитный дисбаланс, или что-то не так на снимке – и все, диагноз готов.

Суп острый и горячий. Тэд хорошо готовит. На секунду я представляю себе Бет – такой, какая она существует в моем воображении. Она стоит раскрасневшаяся у плиты, варит суп. Тэд наклоняется посмотреть и целует ее в шею. Шрифт списков мелкий, буквы расплываются. Я иду в пристройку за очками, в которых теперь работаю за мольбертом, особенно вблизи. Когда возвращаюсь, Майкл встает, чтобы включить свет.

Тэд улыбается.

– Я и не знал, что моя жена начала носить очки. Тебе они идут.

Я сажусь напротив него, на стул рядом с Майклом. Майкл дает нам каждому по пачке.

– Это список по стране. Если наркоманы замешаны еще в чем-то противозаконном, у фамилии стоит звездочка. Список охватывает Шотландию, Северную Англию, центральные графства, Восточную Англию, Уэльс и юг, включая Лондон.

– Так тут, наверное, тысячи фамилий, – говорит Тэд.

Но тысячу мне читать не пришлось. На втором листе внизу со звездочкой у фамилии значился Йошка Джонс. Я вздрагиваю, как от удара.

– У него был валлийский выговор. Мне это показалось странным.

– У кого? – Майкл встает из кресла, наклоняется ко мне. – И что вам показалось странным?

По голосу я чувствую, что он волнуется.

– Странно, потому что житель Уэльса не может носить имя Йошка.

Майкл просматривает список и быстро находит нужную строчку.

– Йошка Джонс. Вы его знаете?

– Помню, у меня на приеме был молодой человек, его звали Йошка.

Я прикрываю глаза и вижу его. Сильные руки, гибкое крепкое тело, темные волосы, высокие скулы. Затем картинка меняется, и передо мной возникают написанные почерком Наоми буквы XYZ. Буква Y спрятана между X и Z и выделена красным, с небольшим сердечком сверху. Он, наверное, предупредил ее никогда и нигде не писать его имя.

– И что собой представляет этот Йошка? – спрашивает Майкл.

– В том-то и дело, что не могу вспомнить.

– Почему? Он мало говорил? Был груб? – вопросы из Майкла вылетают стремительно, как пули.