В огромной столовой сладко и вкусно пахло печеными сдобными булочками, свежим маслом и чаем. Студенты толпились у кассы, очередь была немалая, поэтому однокурсники усадили Алину сторожить вещи, а сами пошли добывать снедь.

Парней звали Ивар и Олег, и их буквально неделю назад за отличную учебу перевели из какого-то провинциального военного магучилища сюда, в Магический государственный университет Иоаннесбурга. Правда, на первый курс, хотя у себя они учились на втором. Но, как объяснил черноволосый Олег, оно того стоило. Знания здесь получаешь на порядок выше, и можно сделать прекрасную карьеру.

– И шахматная секция тут великолепная, – добавил Ивар, он же Варик.

– И спортом можно после пар заниматься, – вторил ему Олег.

Алина слушала и молчала, пила горячий чай и отщипывала румяную, пропитанную маслом и посыпанную чуть горелым сахаром верхушку от булочки.

– Когда у Тротта зачет? – задала наконец интересующий ее вопрос.

– В конце октября, – сообщил Олег. – А зачем тебе? Он принципиальный, все равно не пустит.

– Он не противный на самом деле, – сказал шахматист Ивар, – объясняет доступно, понятно, но уж очень суровый. Дисциплина на лекциях покрепче, чем у нас в училище. На первой же паре предупредил, что за разговоры, невыученное задание, прогулы сразу запрещает посещение своих лекций. А мне нужно, я хочу дальше научной деятельностью заниматься.

– И я хочу, – поделилась Алина, делая глоток горячего чая. – Но сначала нужно зимние экзамены сдать, а без его курса я практику не осилю.

– Я бы дал тебе лекции, – сочувственно сказал Олег, – но он столько задает, что каждый день приходится впахивать, чтобы успеть. Могу домашние задания копировать, хочешь? И приходи на игру, будет в пятницу, поболеешь за нас.

Алина застенчиво улыбнулась и пообещала прийти.

От внезапной поддержки стало как-то теплее, а может, она согрелась чаем и поэтому домой пошла в приподнятом настроении. Но сначала завернула к своим каменным знакомым – поболтать.

– Алина-малина, – заорал Аристарх, каким-то чудом скосив глаза и увидев ее издалека. Студенты шарахались – голос у него был воистину трубный. – Привет! Ипполит, просыпайся, дряхлый старикашка, наша девочка пришла!

Второй камен недовольно пожевал губами, что-то ворча, и открыл глаза.

– Ни минуты покоя от этой молодежи, – пожаловался он, зевая. – Доброго тебе дня, красавица. Давай поведай нам, чего нового? Опять задницей полы протирала?

– Опять, – со вздохом призналась она, доставая салфетки и протирая морщащуюся каменную морду. – Только не чихай, как в прошлый раз, а то я салфетки по всему коридору собирала.

– Хочешь, – заорал сзади Аристарх, – мы поговорим с этим мальцом? Я еще помню, как они тут с дружками дисциплину нарушали и безобразия творили. Даже стыдно рассказывать такому цветочку, как ты, что в этом коридоре я этими самыми глазами наблюдал!

Мальцом они называли профессора Тротта, и Алина каждый раз хихикала. Хотя для них, наверное, все живущие были мальцами.

– Шантаж не наш метод, – сказала она сквозь смех, доставая вторую салфетку и протирая уже Аристарха. – Измором брать буду. Не каменный же он, в конце-то концов!

– А ты ему поплачь, – тоном знатока мужской психологии проорал сзади Ипполит. – Зажми в кабинете, истерику устрой. И декольтю побольше, вот он и дрогнет. Он на девок всегда падок был, как и все из их компашки. Ни одной первокурсницы мимо не пропустили, коллекционеры недоделанные.

– Но-но, – профырчал Аристарх немного невнятно – Алина как раз протирала рот и каменные щеки. – Ты на что нашу козочку толкаешь, охальник? Декольтю ему. Обойдется гад энтот без персиков. Алинка – девка умная, ей исподним светить не надо. Тем более что малец что-то совсем зачах от своей науки, ходит, как рыба мороженая. Еще сердце прихватит от красоты нашей.

– Ой, ну замолчите, – девушка уже рыдала от смеха. – Мне вообще пора с Эдиком заниматься. И не смейте профессору что-то говорить, ладно? Я вечером еще забегу, после библиотеки, почитаю вам.

– Беги, утеночек, – сказал протертый и сияющий камен и шмыгнул носом. – Спасибо, что не забываешь стариков.

Алина уже скрылась, а старые камены о чем-то переговаривались гулким шепотом, и тон у них был самый заговорщический.

Девушка занесла вещи в комнату, схватила кастрюлю с супом, учебник и тетрадку сунула под мышку и поднялась на пятый этаж, к парням. Она уже две недели вставала в шесть утра, убирала в холле у семикурсников, готовила еду и на себя, и на них и чувствовала себя прислугой.

Но Эдик объяснял магмоделирование, пусть и грубо, но доходчиво, и Алина была готова терпеть. Тем более что модели по простейшим формулам уже начали получаться, и она даже понимала то, что подслушивала под дверью лектория. Практики не хватало, но теперь, когда ей предложили давать домашние задания, можно будет разбирать их и тренироваться.

В холле было накурено и натоптано, повсюду виднелись грязные следы, словно обладатели ботинок перенеслись сюда прямо из болота, и Алина расстроилась. Эдуард уже ждал ее – лежал, по своему обыкновению, на парте и курил.

– О, поломойка пришла, – прокомментировал он, – вовремя, я уже жрать хочу, не могу.

Алина прошла на кухню, поставила суп на плиту – разогреваться, подошла к двери балкона, распахнула ее – проветрить. Семикурсник лениво наблюдал за ней, докуривая, затем встал, кинул сигарету за балкон.

– Давай убери-ка здесь, – сказал он, – я пока поем, что ты там наготовила.

– Я с утра уже мыла, – возмутилась девушка, – мы договаривались раз в день.

Было обидно и противно.

– Не возбухай, страшила, – протянул Эдик мерзким голосом, – а то ведь я и отказаться могу. Сказал – мой. Сегодня с практики парни приехали, натоптали, а я уже привык к чистоте.

К глазам подступили слезы, но, пока он гремел на кухне посудой, Али пошла в санблок, взяла тряпку, швабру, закатала рукава и стала протирать пол. Эдик вернулся с тарелкой, уселся за стол и стал есть, наблюдая за ней. И очень хотелось пройтись тряпкой по его ухмыляющейся физиономии. Но Алина сдержалась. Не время еще.

Вообще только с ней могло такое случиться. Полли уже двинула бы по лицу и сказала, что пусть сам языком вымывает или зарастает грязью. Марина уничтожила бы этого Эдика какой-нибудь ехидной фразой. Василина организовала бы остальных мальчишек, и они за одну ее улыбку и спасибо превратили бы здесь все в сверкающий образец чистоты.

Ну а к Ангелине этот урод просто не посмел бы даже подойти, не то что заикнуться об уборке. Скорее он сам бы умолял позволить ему ежедневно убираться у нее в комнате.

Алина раскраснелась, несколько раз меняла воду в ведре и не заметила, как открылась одна из дверей, выходящих в холл.

На пороге стоял сонный светловолосый парень в одних шортах, почесывал грудь и зевал.