Даша тяжело вздохнула и начала рассказывать:

– Это не у меня закидон, а у моей мамы…

– Дааа, Дашка, делааа, – протянул Костя, выслушав всю историю до конца, – самое интересное, что его даже наказать не за что. Все доказательства вы уничтожили, если бы вы сразу полицию выхвали… Да и то, вряд ли, он же из дома ничего не вынес, пока… А мать-то твоя куда смотрит?

– Моя мать смотрит ему в рот и безропотно выполняет всё, что он просит. Я-то сначала подумала, фиг с ним, пусть живёт, пока за чемодан не схватилась.

– И как ты догадалась туда заглянуть?

– Интуиция, Костян, интуиция, – девушка похлопала его по руке и поняла, что Костя восхищается ей.

– Вот дурачок, – подумала она, – чему тут восхищаться. История ещё не закончена, нужно теперь как-то маму из этого выводить.

– Знаешь, Даш. Я думаю, история ещё не закончена. Такие как он просто так не сдаются, и он ещё себя проявит. Ты надолго приехала?

– Думала, что на пару дней.

– То есть ты завтра собиралась уезжать? Даша, этого делать ни в коем случае нельзя. Я завтра прямо с утра поеду, сдам твои документы, примерно через неделю они уже будут готовы. Ты должна находиться здесь, в городе, – Костя постучал пальцем по столу.

– Я тоже так думаю, – вдруг заговорила вечно молчащая Таня, – тебе уезжать нельзя.

– Но я не могу здесь столько оставаться, – возмутилась Даша.

– Можешь, – жестко ответил мужчина, – можешь. Даша, так надо, это не шутки…

Даша ехала в такси и всё не могла успокоиться:

– Нет, ну как я могу здесь остаться? У меня же куры, кот голодный, корма почти не осталось. Я не могу оставаться, придётся ездить, туда-сюда. Я же даже номер Васькиного телефона не взяла, – зашептала она на ушко Тане, – мне что, звонить деду Матвею и говорить, чтобы он предупредил моего кота? Ты понимаешь абсурдность ситуации?

– Ничего с твоими животными не случится, – заявила так же шепотом Таня, – я всё уже продумала. Это я буду ездить туда-сюда. Съезжу в деревню, предупрежу Василия, если нужно, наварю ему на несколько дней. В конце концов, сгоняю на велике в магазин и куплю несколько килограмм крупы, на неделю им хватит. Только ты уж, пожалуйста, меня проводи и встреть…

Когда девушки вернулись домой, мама всё так же лежала на диване. Она уже не спала, а просто тупо смотрела в потолок. Выражение её лица испугало Дашу. Было в нём что-то жуткое. Девушка не стала беспокоить маму расспросами, и пошла на кухню, готовить ужин. Таня заняла свой любимый угол и стала помогать чистить картошку.

– Даш, – прошептала она тихонько, – что с мамой будем делать? Может, я с ней поговорю? Чужому человеку всегда легче рассказывать такие вещи.

– Ещё чего, – фыркнула подруга, – сначала я с ней поговорю, я же её дочь. Мне кажется, такие вещи проще рассказывать близкому человеку.

– Так чего же ты сидишь, иди и разговаривай, я что, сварить картошку не смогу? – зашипела Таня.

Даша, аккуратно положив на стол нож, пошла на цыпочках в зал и тихо села рядышком на диван. Она не знала с чего начать разговор и что говорить в таких случаях. Девушка немного посидела, глядя на маму и тяжело вздохнув, спросила:

– Мам, как ты себя чувствуешь?

Мама никак не отреагировала на Дашины слова. Девушка начала гладить её по руке, та отстранилась и откинула Дашину руку.

– Мам, ну не сердись. Он же аферист. Он прямо здесь, на твоей кровати с Юлечкой спал и мечтал, как продаст эту квартиру, кинет тебя и уедет на Чёрное море жить. Мам, по нему тюрьма не то что плачет, – рыдает.

Мама всё так же смотрела в потолок. В какой-то момент Даше показалось, что она тихо плачет.

– Мам, ну не плачь. Ты же у меня молодая, красивая, найдется нормальный мужик.

– Не найдётся, – ответила та зло, – у меня никогда никого не будет, и всё из-за тебя и твоей бабки. Вы мне всю жизнь испортили, шагу нельзя без вас шагнуть. Та вечно со своим предвидением лезет… Туда не ходи, этого не делай, это не говори. На работу эту проклятую пристроила. И ты ещё теперь начала. Чем он тебе помешал? Нормальный мужик, любил меня, заботился обо мне, так нет же, всё вам не так…

– Мам, ты что, меня не слышишь? О чём ты говоришь? В чём он о тебе заботился? Он делал вид, что заботится. Он а-фе-рист!

Мать вскочила на ноги и заметалась как тигр в клетке.

– Ну и что, что аферист, у нас что, денег мало? Квартиру бабкину жалко? Эту купила и ещё одну купит. Попросила же денег у неё, а она мне что дала? Миллион? Жалкие гроши, да пусть она ими подавится. Всю жизнь мне жить не даёт. У самой денег куры не клюют, она: «Работай, доченька, работай», всего по сто тысяч в месяц даёт, да вот эти жалкие побрякушки, – она махнула рукой в сторону комода, на котором остались лежать отобранные у Валентина драгоценности, – надоело! Вот продам квартиру и отдам всё ему, назло вам отдам.

– А сама где будешь жить? А я? – вырвалось у Даши, она уже чуть не плакала.

– А тебе что, жить негде, живи в деревне. А я… а я, что-нибудь придумаю.

– Мам, но почему я должна жить в деревне, ты где-то там, а этот кобель в Сочи? Ведь эту квартиру купила бабушка для тебя и меня.

– А потому, что мне всё надоело! Я хочу изменить свою жизнь, и я её изменю, – мать вальяжно развалилась на диване.

– Ну, понятно, – Даша совершенно спокойно встала с дивана и посмотрела на мать, – монолог эгоистичной суки. Я так понимаю, бабок у нас всю жизнь было немерено, вопрос только в том, куда они девались. Нет, ты не подумай, я не в обиде за то, что работала каждое лето, я, наоборот, благодарна тебе за это, потому что не выросла такой, как ты. Ну, и если уж ты собралась менять свою жизнь…

Даша пошла в комнату матери, достала большую дорожную сумку и сложила самое необходимое, вынесла сумку в зал и поставила перед матерью.

– Как ты мне сегодня сказала? «Даша, ты взрослая девушка, тебе уже пора жить собственной жизнью и заботиться о себе самой. Ты сама должна позаботиться о том, где ты будешь жить»? Так вот мамочка, ты уже взрослая женщина, тебе сорок три года. Тебе, наконец-то пора жить собственной жизнью и