Бег до машины, вопли и команды, громкие, потому что здесь можно. Мотор завелся с первой же попытки, потому что раза четыре за ночь он сам, Рома и Дима по очереди его прогревали, подзаряжая аккумулятор. Последний раз был часов в пять ночи, но и это неплохо, если не думать о топливе. Они были почти в самом центре довольно крупного поселка, на задней площадке строительного магазина. Помимо контейнеров для мусора здесь стояло несколько ржавых, давно брошенных автомобилей, в том числе один грузовик. Поэтому затемненная «девятка» с ветровым стеклом, прикрытым от падающих снежинок картонным листом, не должна была привлекать большого внимания. Или их беготня туда и сюда раз в несколько часов не была замечена. Или была, но форма все же сыграла свою роль, и им решили не задавать лишних вопросов. Не продовольственный же магазин, строительный…

Ревя двигателем с вытянутым на полную катушку «подсосом», продукт Волжского автозавода дал два поворота и притормозил перед съездом на шоссе. Так и бегущий перед машиной капитан-лейтенант выскочил вперед, на самую середину проезжей части. Несмотря на ветер и холод, в воздухе до сих пор висел отчетливый густой запах выхлопных газов: слишком уж долго и слишком густо здесь шли машины.

— Давай! Давай!

Он запрыгнул на свое место уже почти на ходу, и «девятка» громко стукнула защитой картера об асфальтовый натек, когда перевалила с подъездной дорожки в свой ряд на шоссе. Сто метров или около того — будь дистанция меньше, он не стал бы садиться. Ни одной машины навстречу, ни одной попутной. Они двигались без фар, но света хватало: луна была где-то посередине между первой четвертью и полнолунием. И сложно сказать, хорошо это или плохо.

Рома вывернул руль, и они свернули влево, на дорогу, уходящую с шоссе примерно в нужном им направлении, на север. Сто метров — и они потратили так много времени! Оставляя за собой видимый след в светлом ковре свежевыпавшего снега, машина прошла короткий отрезок до обозначенного на их карте железнодорожного пути, переползла через разбитые, расползшиеся в этом месте железные и бетонные плиты. Шлагбаум был поднят, в домике смотрителя переезда не светилось ни лампочки.

— Ага! Во как, да?

Сзади нарастал знакомый гул, мелькал свет: шла очередная колонна. Но они уже перевалили через переезд, Рома переключил передачу, добавил газу, и машина живее пошла вперед, съедая оставшиеся до выезда из Славянского сотни метров. Теперь можно было ухмыльнуться друг другу и себе, обменяться поверхностно выражающими их чувства междометиями.

Они надеялись, что теперь все будет проще, но вскоре все снова стало как обычно. Ползанье, тыканье в поселки и деревни. Иногда «пешая разведка», иногда уже нет. Часам к пяти вечера, дав несколько кругалей, но зато сумев один раз разжиться топливом, они добрались почти до Заливино: поселка, располагавшегося на самом берегу моря. Там был старый маяк, деревянные причалы, и оттуда было, в общем-то, рукой подать до цели. Но в самом Заливине очередная их «разведка» с оставленной позади машиной наконец-то спасла им жизнь — здесь уже были чужаки. Опять оказалась очередь капитан-лейтенанта, и он вернулся к машине согнувшись на бегу почти пополам, как торопящаяся черная обезьяна. И очень, очень тихо. Дошло до того, что он не разрешил завести мотор, и вдвоем с шатающимся Димой они толкали поставленную на нейтральную передачу машину еще метров двести, отчаянно стараясь не материться вслух.

— Надо же, поселок в полтысячи жителей, ни одного военного, а пост уже стоит, охраняет причал, — весьма точно высказал молодой Сивый его собственную мысль, когда они откатились назад.

Капитан-лейтенант согласился вслух, зажевав свой собственный комментарий в стиле «и что же это должно означать?». Варианты еще были. Возвращаться назад к шоссе тем же путем — обратно через Дружное, Трудовой и отрог леса — не хотелось. Подумав, он твердым голосом объявил свое решение попробовать продвинуться к Полесску и базе пограничников пешим порядком, и еще минуту потом пришлось гавкать на курсанта Иванова, потому что тот отказывался оставаться один, караулить машину, которую они загнали в очередной технический съезд с дороги. Украшенный, к слову, обычным плакатом «Берегите лес от пожара!» и почему-то еще одним, с надписью «Мордовский лес — достояние области». Судя по атласу, лес здесь был Полесский, и при чем тут Мордовия, никто из них не догадался.

Пеший порядок, однако, также не принес успеха. Они снова наткнулись на заслон в виде пары часовых и только каким-то чудом сумели засечь их первыми и тихонько отойти назад. Честно говоря, сначала их машину, а уже потом самих часовых, потому что это были именно нормальные часовые, а не «секрет». А то жизнь их троих тут и кончилась бы. И плохо, что чужаки охраняли просто северо-западный въезд в город. Машина была, насколько они сумели разглядеть, «Хамви» с крупнокалиберным пулеметом или малокалиберной автоматической пушкой на крыше. Лезть на этого бегемота и двух бойцов с пистолетами, включая один пустой, и с годным к использованию лишь в качестве дубинки автоматом мог бы только кретин. Капитан-лейтенант кретином себя не считал, но все равно они произвели еще несколько попыток сунуться в город и в сторону причалов катеров МЧПВ и раз за разом отползали назад, обмирая от страха и ожидая выстрела.

Наиболее удачной можно было счесть последнюю по счету попытку, когда они пошли прямо вдоль Деймы. Река неожиданно оказалась незамерзшей, хотя вдоль берегов наросло по многу метров льда. Осторожно глядя под ноги, уже в начинающихся сумерках они прошли около километра, когда случилась совершенно несусветная хрень, от которой они не могли потом оправиться очень и очень долго. В общем-то всю оставшуюся жизнь.

Ступая след в след, капитан-лейтенант Дмитриев и курсант Сивый осторожно шли по крепкому участку льда вдоль берега Деймы, хорошо закрытому старым снегом и поэтому позволяющему двигаться относительно быстро без риска поскользнуться и улететь под уклон, к воде. Дима чуть отстал. Двигаясь первым, офицер внимательно смотрел вперед и по сторонам и поэтому увидел ожидающую их женщину очень издалека, метров со ста. Они продолжали двигаться, а он разглядывал ее на ходу и постепенно замедлял шаг. Надежда на то, что это может быть просто торчащее изо льда сухое дерево, была безосновательной: было ясно, что это именно человек, причем как раз женщина. На ней было платье густо-красного цвета, то казавшееся в угасающем вечернем свете почти черным, то снова становящееся то ли вишневым, то ли бордовым. Подол развевался, открывая длинные ноги. В марте, ага. На снегу.

Капитан-лейтенант отвел назад левую руку и дважды сжал и разжал кисть. Не выдержал, оглянулся. Никаких кодовых сигналов они не знали и знать не могли, но следующий в паре метрах позади парень все равно уже сделал то, что требуется, то есть сдвинулся вбок и отошел чуть назад по собственным следам. Они сумели обменяться взглядами. На его лице он обнаружил совершенно то же самое, что наверняка отражалось на его собственном, и от этого стало чуточку легче. Постояв секунду или две без движения, капитан-лейтенант снова двинулся вперед, стараясь сконцентрироваться и по очереди моргая обоими глазами, чтобы как-то улучшить зрение вдаль. Мешал поднимающийся ветер.