Не единственен религиозный путь Бранда, но человечество слишком долго плясало и в этой пляске слишком истолкло свою душу, чтобы теперь можно было идти каким-нибудь другим, более лёгким путём.

Культурный мир в своей пляске попал в силки, опутан цепями, закован во внутренние кандалы, сплошь состоит из рабов. Задыхаясь в тисках, человечество бросается то на политическую, то на социальную свободу, в отчаянии думая, что цепи, сковывающие душу, падут с самодержавием и капитализмом. Но цепи только глубже и больнее врезаются в израненное человечество.

Для рабов, окончательно потерявших внутреннюю истинную Христову свободу, при которой хотение определяется не низменными началами души, а свободным творческим актом, – для рабов нет другого пути, кроме пути Бранда. Им предстоит шаг за шагом, ценою страшных мук, одно за другим, разбивать звенья цепей, которыми скована душа. Подвигом, самоотречением очищать место для любви, ценою кровавых мук купить утерянную свободу.

Путь, которым шёл Бранд, привёл его к снежной церкви и чрез неё к милосердному Богу, к первой ступени ввысь уходящей лестницы – куда же приведёт путь Бранда всё человечество? Он приведёт его чрез снежную церковь к Церкви Христовой.

Бранд чувствовал и знал истинную, вселенскую Церковь, ту самую Церковь, которая была видимой при апостолах, которою жили в наши дни Достоевский и Вл. Соловьёв.

Нет у той Церкви пределов, конца;

Пол в ней – зелёные нивы,

Горы, долины, ручьи и моря,

Сводом же служит ей небо!

Только оно может всё охватить,

Что эта Церковь вмещает.

В ней ты и должен всю жизнь провести,

Дело своё исполняя

Так, чтоб в гармонии было оно,

С общей симфонией мира;

Будничный труд свой тогда продолжай,

Праздника он не нарушит.

Все эта Церковь, весь мир – как кора

Дерева ствол весь – обнимет,

Веру и жизнь воедино сольёт;

С духом закона и правды

Будничный день трудовой согласит,

Дело дневное – с полётом

Духа в надзвёздные выси небес!

Бранд повёл в эту Церковь народ, повёл через снежный хребет, через ледяную церковь воли, – народ, пошедший за ним, не свершил той работы, которую свершил Бранд, – и потому никто не мог подняться до вершины вместе с ним.

Ошибка Бранда, если здесь можно говорить об ошибке, в том, что он призвал толпу идти сразу конец пути, когда она ещё не прошла начала. Народ лишь начинал пробуждаться, выражаясь словами «вошедшего»:

Во многих из таких уж огонёк

Затеплился небесный,

но к религиозному действованию он ещё не был готов. За Брандом не пошли на вершины ледников, его побили камнями, но в нашей действительности явится много подобных ему, и человечество, пройдя весь предварительный путь, пойдёт через церковь снегов и придёт к той Церкви, о которой говорит Бранд.

Культурное человечество! А не культурное – простой народ!.. Путь Бранда им не проходился, но уже пройден. Культурное человечество должно будет путём воли уничтожить разлад между жизнью и верой, но в народе этого разлада нет, там вера и жизнь – одно, как народ верует, так и живёт, тот мусор, который веками накопился между сознанием и волей интеллигенции, – есть исключительно её достояние393.

Вот почему настоящее религиозное движение начнётся только тогда, когда оно будет народным. Пройдя путь Бранда, культурное человечество должно будет слиться с живым народным религиозным чувством. Оно принесёт народу то, что впитало в плоть и кровь свою и очистило, просветило христианским подвигом, оно принесёт народу правду культуры, правду науки и искусства. Культура, поскольку в ней открывается универсальная правда, не может отделять от народа – она поднимет его до себя. Христианская интеллигенция принесёт ему углублённое религиозное сознание, свою испытанную и настрадавшуюся душу блудного сына и в сознании своих великих грехов перед народом почерпнёт новые силы для любви и совместной работы.

Народ, несмотря на все адские условия жизни, невежество и ухищрения правящей церкви отравить его душу дикими кощунственными идеями, – несмотря на всё, сохранил в душе своей живое чувство к Христу.

Он не оттолкнёт интеллигенцию, когда она придёт к нему, как брат, не только учить, но и учиться, не только с призывами к борьбе, но и к совместной жизни. Народ примет то, что, падая, искушаясь, познало культурное человечество. И та часть его, которая спасётся на краю пропасти, как спаслась Агнес, сольётся с народом и начнёт великое всенародное движение к истинной вселенской Церкви.

Вот почему, когда Бранд говорит вдохновенные слова:

Юные, добрые души, за мной!

Ваше дыханье живое

Пыль в этом затхлом углу да сметёт!

Вас поведу я к победе!

Ввысь по застывшим волнам ледников,

Вниз по долинам, селеньям,

Вдоль-поперёк мы всю землю пройдём,

Петли, силки все развяжем,

Выпустим души, попавшие в плен,

Их обновим и очистим,

Дряблости, лени сотрём все следы,

Будем воистину – люди,

Пастыри, стёртый чекан обновим

В храм превратим государство!

Когда толпу охватывает религиозный восторг и с пением священных гимнов она поднимает на руки Бранда и торжественно идёт вперёд, – кажется, словно открывается какой-то просвет в радостное великое будущее, тоже видишь перед собой живое воплощение сокровенных желаний, самых интимных надежд, о которых иной раз побоишься сказать вслух.

Кажется, будто уже началось то громадное, религиозное движение, которое должно спасти мир, чувствуешь, что и ты как-то участвуешь в нём и вместе со всеми за Брандом идёшь в эту светлую, свободную Церковь Христову.

Смерть и бессмертие

По поводу трёх драм Метерлинка

«Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире»…394 Эти слова апостола Иоанна, написанные почти две тысячи лет назад, относятся к нам, может быть, больше, чем к его современникам.

Тысячи людей предлагают свою веру, спорят и враждуют между собой; тысячи пророков, больших и малых, вербуют последователей и предлагают свои услуги вывести на вольный простор из дремучего житейского леса; десятки тысяч испуганных, до отчаяния доведённых людей, толкая, давя друг друга и задыхаясь, перебегают от одного вождя к другому, и вся жизнь с каждым днём становится сложней и мучительней…

Оттолкнув «духов от Бога», человечество стало искать своих путей, пошло бесчисленными тропинками, заблудилось, разрознилось, и близко то время, когда, подобно