— Ну и не сбривай, — посоветовал он. — Тебе к лицу. Или у вас так не принято? Я видел, ваши благородные синьоры вроде бы носят и бороды, и усы.

Он принялся намыливать волосы, заставив себя закрыть глаза, но помогло это не очень. Перед внутренним взором предательски чётко стояла картина, вызывающая в памяти мраморные статуи в богатейших палаццо родного города. Округлые валуны плеч, длинные мускулистые руки, ещё стройный, но уже мощный стан… Бёдра и длинные сильные ноги с идеально очерченными мышцами… Глаза раскрылись сами собой, потому что Лучано не смог удержаться. Ему было необходимо — ну просто как воздух! — проверить, совпадает ли эта картина с действительностью! А то вдруг только кажется, что Альс такой… такой!

Картина совпадала! Почти… Оказалось, что статуям, которые его так всегда восхищали, не хватало небольшой, но имеющей жизненно важное значение детали! Руки и ноги Аластора, в отличие от мраморных воителей, покрывали короткие светлые волоски, даже на взгляд мягкие. А ещё широкая дорожка этих волосков спускалась почти от самых ключиц по груди и животу, уходя под бар-р-рготово полотенце…

— Лу? Что ты на меня так смотришь? — удивлённо поинтересовался Аластор.

— Что? А! — спохватился Лучано и потёр глаза руками, усердно изображая, что в них попало мыло. — Да вот думаю, что у нас любой скульптор взял бы тебя моделью! Редкостная стать, друг мой!

— Хм… — неопределённо, но с явным смущением отозвался Вальдерон и отвернулся, в свою очередь старательно намыливая мочалку.

Лучано только вздохнул. Опять он сказал что-то неприличное с точки зрения этого… целомудренного уникума? Что, у них тут совсем нельзя восхититься крепостью и красотой чужого тела?! Эх… К счастью, хотя бы одну беспроигрышную тему для разговора он уже знал. Ну, если не считать лошадей, но это следовало приберечь на совсем уж крайний случай!

— Альс, позволь спросить, а почему ты носишь секиры? — спросил он, принимаясь мыться уже по-настоящему. — Почему не меч? Это ведь более благородное оружие, м? Ну, если выбирать из того, что вообще может поразить демона!

— Секира гораздо удобнее, — искренне обрадовался Аластор переходу с сомнительной темы своих внешних достоинств на куда более приятную и привычную. — Она даёт больше свободы при манёвре, с ней можно использовать щит. А ещё её можно кинуть.

— Понимаю, — согласился Лучано. — Но кидать — как по мне — удобнее ножи. А чтобы работать топором, надо быть атлетом вроде тебя, друг мой. Видел я вольфгардцев, которые охраняют нашего дожа и его дворец — среди них ты сошёл бы за своего и ростом, и плечами, и светлой мастью. Это правда, что ваш король и его грандсиньоры родом с дальнего Севера?

— Так говорят летописи, — безразлично пожал плечами Аластор. — Дорве Великий и его дружина пришли сюда так давно, что кровь севера давно разбавилась иной. Хотя северяне меня признали за своего, ты сам видел.

— Да уж, — заулыбался Лучано. — Немой вольфгардский наёмник и купеческая дочка! Как же, как же, такое разве забудешь?

— И Ульв! — добавил Аластор очень серьёзно, но Лучано уже научился ловить едва заметную смешливую искру в его взгляде, только на вид холодном, как северное небо.

— Два Ульва! — подхватил он, и оба хохотнули.

Ковшик оказался всего один, так что Лучано подождал, пока Альс намылится и разотрётся мочалкой. Это оказалось ещё одним испытанием: светлая северная кожа дорвенантца мгновенно порозовела. Мочалкой растирался он, а жарко до невозможности стало Лучано! В голову снова полезло всякое, как он подходит к Аластору… опускается перед ним на колени, глядя как раз в эту светлую дорожку, бегущую по животу… И поправляет барготово полотенце, пока оно не свалилось ко всем демонам Бездны! Да что же это такое-то, а?!

Лучано чуть головой не замотал, пытаясь успокоиться. Нет-нет-нет! Ему и так позволили много, невероятно много! Альс его зовёт другом, спит с ним в одной палатке, а в последние холодные ночи и вовсе небрежно подгребал себе под бок, так что Лучано всю ночь спал, окутанный теплом его тела. И лишиться этого всего за одну дурацкую попытку… Альс никогда не согласится, видно же. А если даже получится его уломать — будет только хуже! Не простит потом слабости ни себе, ни Лучано. Так что нет и нет!

— Ну что, в парную? — окатившись водой из бадейки, с полной невозмутимостью спросил Вальдерон. — Если ты такого никогда не пробовал, так и быть, я тебя попарю! — И пояснил, открывая последнюю дверь, за которой оказалась… преисподняя, именно так показалось Лучано: — Я не мастер, но в баню по-вольфгардски ходил. С Долгим Мартином, кузнецом нашим. Вот кто умеет парить! Ложись!

— Куда? — ошалело поинтересовался Лучано, пытаясь проморгаться в клубах пара, потому что Аластор зачем-то плеснул из ковша на печь. — Э… э… э… Зачем?!

— Сейчас узнаешь, — невозмутимо пообещал дорвенантец и принялся перебирать какие-то связки веток с листьями, то ли маленькие мётлы, то ли пучки целебных растений…

Лучано, уже ничему не удивляясь, покорно улёгся на деревянную полку, что обнаружилась у стены. Потом так же покорно перевернулся на живот, уткнувшись лицом в сложенные руки и думая, что никогда! Никогда он не поймёт этих дорвенантцев! Сказать про красивое тело — это неприлично, значит! А вот так… И так… и вот та-а-а-ак… Ай! Это, значит, ничего неприличного?! Оу… Да-а-а-а… А-а-а-а-а-а… Ах… У-у-у-у-у…

Следующие несколько минут, а может, и несколько часов, потому что время куда-то подевалось, он в голос постанывал, скулил и спрашивал, чем мог заслужить подобное. Нет, то есть понятно чем… Но это он не со зла! И вообще нечаянно! И… а-а-а-а… о-о-о… нет, ещё! Да не болит у него голова! И не кружится! И не… а-а-а-а-ах…

— А-а-а-а-а-а! — заорал он со всей дури, потому что на распаренное тело, разомлевшее и истомлённое непривычными ощущениями, вдруг обрушился ледяной водопад. — А-а-альс! Ты…

И от полноты чувств длинно выругался по-итлийски.

— Вот это и есть баня по-вольфгардски, — ухмыльнулся Аластор, отбрасывая мокрый измочаленный пучок веток, ставя пустое ведро и садясь рядом с Лучано на полку. — Ничего, ещё спасибо скажешь!

— Я… убивал… за меньшее… — простонал Лучано и попытался привстать, но кожа горела, голова была ясная и пустая, а тело не слушалось, будто он уговорил пару бутылок карвейна без закуски.

Впрочем, какие-то мысли всё-таки лениво проплывали, не давая окончательно погрузиться в ленивое томное блаженство. Так совершенно по-дурацки подумалось, что если бы остаться живым и вернуться в Верокью, то можно было бы войти в долю с синьорой Беамольди, содержательницей роскошного борделя, и к её арлезийским купальням добавить эту «банью». И банщиков, да! Банщиков непременно найти именно таких, здоровенных, светловолосых!

Но Лучано тут же с сожалением подумал, что сам уже такой фальшивкой ни за что не обманется. В борделях Верокьи полно мускулистых красавцев на любой вкус, хоть женский, хоть мужской, но это же подделка! Тело, которое лелеют для красоты и постельных забав, никогда не сравнится с телом, которое растило мышцы для боя. Альс даже двигается совершенно иначе! Плавно, однако не как танцор, а как опытный боец, не делающий ни одного лишнего движения. Скупо и точно. Платным банщиком его точно не заменишь!