Для Эми и Кейси танец любви не был гибким, в нем не было обмена фантазиями и творчеством, не было свободы делиться спонтанными желаниями.

Я не думаю, что у мужчин и женщин такие уж разные побуждения. Скорее всего, и те и другие хотят любви — и хотят трахаться. А если совсем честно, я считаю, что отделение занятий любовью от «траханья» — это ложная дихотомия. Это вопрос восприятия. Мы должны отдавать себе отчет в смыслах, которые придаем разнообразным сексуальным актам.

* * *

Позволю себе сделать коротенькое отступление, просто чтобы продемонстрировать, как сексуальный акт может приобретать разные значения. Порой я расшифровываю блокнотные записи об особенно захватывающем сеансе. Одним из таких случаев был Хэнк (конечно, это не настоящее имя), и, как только он вышел за порог моего кабинета, я кинулась записывать.

Хэнк испытывал сильнейшую, буквально пограничную, маниакальную, шумно оглашаемую и кипящую гневом ярость по поводу того, что жена отказывается делать ему минет. Он хотел, чтобы я знала — и доказывал мне это каждым мгновением своего праведного гнева, — что он «заслуживает» этого.

Я позволила ему выговориться, не пытаясь прервать и как-то структурировать наш разговор. Просто внимательно слушала, молча делала заметки о том, что его беспокоило, и время от времени поддакивала ему, обеспечивая обратную связь. Эта обличительная речь предоставляла мне богатый материал, касающийся его психологического ландшафта.

* * *

Хэнк. Вы смотрели фильм «Дон Жуан»? Это я! Я умелый соблазнитель. Знает ли она, кто я? Каких женщин я могу заполучить? У меня было столько женщин, а я влюбился в нее, сделал выбор в пользу моногамии — и теперь чувствую себя как боевой жеребец, запертый в амбаре!

Я. Вы хотите сказать, что она не ценит вас как замечательного любовника?

Хэнк. Именно! Она не понимает, кто я. Я зря растрачиваю на нее свои навыки. Мне следовало бы найти другую женщину, которая меня оценит. (Пауза.) Знаете, что? Я хочу, чтобы меня соблазняли. Моя жена так пассивна, она просто ждет, что я всегда сам буду делать первый шаг. Я постоянно занимаюсь с ней оральным сексом, а она никогда не отвечает мне тем же! Мне приходится просить ее сделать мне минет, и, позвольте вам сказать, для нее это прямо-таки непосильный труд! Как будто она делает мне одолжение. Она ничего не понимает. Я словно имею дело с неопытной школьницей. Это так скучно! А я хочу, чтобы было весело. А она вместо этого делает вид, что устала или занята. И… что с того? Я что, ей в тягость? Для всего остального у нее находится время. А я недостаточно для нее важен? Я сказал ей, что она должна начать делать мне минет, иначе мы подаем на развод.

Я. Вы чувствуете себя отвергнутым ею.

Хэнк. Она предала мою любовь. А ведь я от всего отказался ради нее.

Я. От всех остальных женщин?

Хэнк. Точно! Я обращаюсь с ней так, будто она драгоценный бриллиант. Я обожаю ее и только и делаю, что отдаю. А взамен ничего не получаю.

Я. Итак, для вас минет означает, что она хочет ценить вас. Обожать вас. Делать вам подарки.

Хэнк. Да. Верно!

Я. Судя по вашим словам, вы дарите ей то, что хотите сами. Как вы думаете, она понимает, что минет символизирует для вас все это?

* * *

Давайте рассмотрим значение орального секса для Хэнка. Для него минет, сделанный женой, равнозначен тому, что она ценит и любит его. Он невротически привязывает любовь к сексу. И думает, что минет — это его первоочередная потребность, а на самом деле его первоочередная потребность — любовь.

Минет особенно отягощен значением. Его часто ассоциируют с подчинением, иногда — с унижением или рассматривают как инструмент для получения желаемого. Обычно так его расценивают мужчины, но это обоюдоострый инструмент. А как насчет минета как акта любви? Акта дарения?

Всякий раз как пациент принимается с жаром говорить о каком-нибудь сексуальном акте, я обнаруживаю у него проблемы с доверием . Обычно он не верит в то, что партнерша будет удовлетворять его потребности.

Когда эмоциональная потребность бессознательно увязывается с сексуальной, слово «нет» символизирует категорическое отвержение. Оно воспринимается слишком близко к сердцу.

Хэнк установил в отношении жены нереалистичные сексуальные ожидания: если ты делаешь мне минет — значит, ты меня любишь, если не делаешь — не любишь. Но Хэнк просто не понимал этого искажения.

Так поступают многие мужчины: они видят только сексуальную потребность, а потом клянут моногамию, когда разочаровываются.

Еще один мой пациент, как раз собиравшийся жениться, подчеркнул это, сказав мне: «Если уж я собираюсь променять возможность спать со многими разными женщинами, пусть и умозрительную, на брак и секс с одним-единственным человеком до конца дней своих, то лучше бы этот секс был хорошим!»

У мужчин может возникнуть внутренний конфликт этих двух соперничающих желаний — стремления к многообразию и стремления к моногамии.

Но это не такая битва, где одна сторона побеждает, а другая побеждена, где «многие» потерпели поражение, а моногамия стала славным триумфатором. Скорее, это вечная гонка, в которой одно желание чуточку вырывается вперед, в то время как другое яростно дышит первому в затылок.

Хотя стремление к любви и партнерству может выиграть эти соревнования, остается еще и чувство собственного права: если уж мужчина выбрал женщину как свою единственную — великодушная жертва в его глазах, — то она должна быть хороша и достойна этого.

Подобные мысли — тотальная мужская ошибка. Когда они разбираются со свойственной сексу дихотомией «одна против многих», основываясь на страхе, они готовят себя к неудаче. Тот донкихотствующий молодой человек, которого я цитировала выше, искренне любил свою невесту и говорил, что он счастлив сделать выбор в пользу секса только с ней. Но его настойчивые ожидания — раз он от чего-то отказывается, то секс с будущей женой должен быть хорошим, — лишь готовят ему почву для разочарования, поскольку они слишком требовательны и иррациональны.

Никакие сексуальные отношения не бывают хорошими постоянно. И если кто-то рассказывает себе сказку о том, что одинокая жизнь ярче, а брак приведет к скуке, то именно это его и ждет. Мужчины, которые оказывают давление на своих возлюбленных, часто отличаются наименьшими навыками в области соблазнения.

Мужчинам с сексуальным эго, основанным на количестве женщин, с которыми они переспали, обычно бывает труднее всего смириться с моногамией, не говоря уже об их раздутом чувстве права и ложных представлениях о собственном сексуальном мастерстве.

Один пациент рассказал мне, что однажды ночью, когда он был в настроении для секса, а его жена — нет, он так расстроился и рассердился, что спросил: «Да знаешь ли ты, сколько женщин меня хотят?!»