Положив тюльпан к остальным цветам, девушка поспешно собрала остатки букета с земли.

— Ну и ладно, — философски заметил тюльпан. — Невозможно все время выигрывать, как сказал барон Баумгартен, когда его жена сбежала с игроком в крикет. А барон очень любил эту игру.

— Я снова вас спрашиваю, каковы ваши имена и что вы делаете в Мерилоне? — Кан-ханар смотрел на них с нескрываемым подозрением.

— И я снова вам повторяю, сэр, — сказал Джорам, с трудом сдерживая гнев, — что это — отец Данстабль, это — Мосия, а я — Джорам. Мы фокусники, странствующие актеры. С Симкином мы встретились случайно. Мы договорились образовать труппу и прибыли сюда по приглашению одного из покровителей Симкина...

Сарьон в отчаянии склонил голову, чтобы не слышать этого. Такова была легенда, которую предложил им принц Гаральд, и тогда она казалась вполне разумной. Те, кто рожден для Таинства Тени, известные как иллюзионисты, были весьма неорганизованным сообществом. Это были артисты Тимхаллана, они постоянно путешествовали по стране, развлекая народ своими умениями и талантами. Фокусники прибывали в Мерилон все время, их искусство пользовалось большим спросом среди знати.

Но Джорам уже в третий раз пересказывал Кан-ханар эту историю, и Сарьон видел, что страж Врат не верит ни единому слову.

«Все кончено», — с тоской подумал Сарьон.

Страшная тайна прожгла в его душе такую дыру, что каталисту казалось, будто это видят все, кто на него смотрит, — ему представлялось, что печать этой тайны горит у него на лбу, словно клеймо гильдии на серебряном блюде. Когда Кан-ханар арестовал Симкина, Сарьон сразу же пришел к заключению, что епископ Ванье их выследил. Каталист отговорил Джорама использовать Темный Меч для защиты в основном из страха, а не потому, что опасался разоблачения. Сарьону казалось, что все кончено, и он уже собирался уговорить Джорама рассказать Кан-ханар все как есть. Каталист как раз думал с какой-то печальной радостью, что скоро его горьким страданиям настанет конец, когда вдруг почувствовал, что его осторожно тронула чья-то нежная рука.

Обернувшись, Сарьон увидел рядом с собой молоденькую девушку лет шестнадцати или семнадцати (каталист не очень хорошо умел определять возраст девушек), которая радостно приветствовала его:

— Отец Данстабль! Как я рада вас видеть! Прошу вас, простите меня за опоздание. Надеюсь, вы не очень злитесь на меня? Сегодня такой чудесный день, мы с кузинами гуляли по саду, и я совсем не заметила, как пролетело время. Видите, какой прелестный букет я собрала? Один цветок я сорвала специально для вас, отец.

Девушка протянула каталисту цветок. Это был тюльпан. Сарьон уставился на цветок, ничего не понимая. Он уже собрался взять тюльпан, когда обратил внимание, что тюльпан — пурпурный, насыщенного пурпурного цвета, с ярко-красными полосками и оранжевым венчиком...

Сарьон закрыл глаза и застонал.

— И вы заявляете, Гвендолин из дома Самуэлса, что эти... люди явились по приглашению вашего отца? — Кан-ханар с сомнением посмотрел на Джорама и Мосию.

После того как Гвендолин рассказала свою историю стражам Врат, Кан-ханар увел всю компанию в дозорную башню. Сотворенная магией башня стояла рядом с Вратами Земли. Она использовалась в основном для нужд стражей — они отдыхали в башне, когда у Врат было мало посетителей, и здесь же хранились запасы всего, необходимого им для работы. Сюда редко приводили для допроса желающих пройти в Мерилон — как правило, хватало и краткой проверки возле самих Врат. Но благодаря скандальному появлению Симкина и его не менее зрелищному исчезновению возле Врат собралась огромная толпа, и Кан-ханар решил, что народ проявляет излишний интерес к развитию событий. Поэтому страж провел всех в башню, и теперь они стояли, сгрудившись тесной кучкой, в шестиугольной комнатке, которая была явно маловата для шестерых людей и тюльпана.

— Да, конечно, — ответила девушка, премило играя цветами, которые держала в руке.

Поднеся букет к нежной щечке, Гвендолин кокетливо посмотрела на архимага поверх цветов — она знала, что такой взгляд неизменно очаровывает всех мужчин. Кан-ханар не обратил внимания на то, что один из цветков, тюльпан, выглядит весьма необычно и что девушка говорит нерешительно, часто замолкает, как будто не вполне уверена в себе. Напротив, архимаг счел это проявлением девической скромности, весьма похвальным достоинством для молодой леди.

Но Сарьон знал истинную причину этой неуверенности и пауз в разговоре — девушке подсказывали, что нужно говорить, причем подсказывал не кто иной, как тюльпан! Каталист мрачно гадал, поможет ли это делу или еще более усугубит их неприятности, добавив к длинному списку преступлений еще одно. Сейчас он ничего не мог предпринять, мог только играть свою роль и предоставить девушке и Симкину исполнить их партии.

Что касается Джорама и Мосии — Сарьон не знал, догадываются ли молодые люди о том, что происходит на самом деле. Кан-ханар внимательно за всеми наблюдал, и каталист не отважился подать юношам какой-либо знак. Но он все же рискнул взглянуть на них и был немало удивлен, обнаружив, что Джорам пристально смотрит на девушку горящим, восторженным взглядом. Сарьон понадеялся, что девушка этого не заметит. Такое пылкое и откровенное восхищение могло ее смутить.

Глядя, как Джорам смотрит на девушку, Сарьон понял, что проблем у них, похоже, прибавилось, причем совсем другого сорта. Хотя потерять сердце — не совсем то же самое, что потерять жизнь, каталист вспомнил собственную юность, полную терзаний и мечтаний, и тяжко вздохнул. Как будто у них и без того было мало неприятностей...

— Видите ли, сэр, — объясняла Гвендолин, как будто в задумчивости прислонив лепестки тюльпана к украшенному драгоценной сережкой уху, — Симкин и мой отец, лорд Самуэлс, глава гильдии... Вы знаете моего отца?

Да, Кан-ханар знал ее уважаемого отца и подтвердил это легким кивком.

Гвендолин мило улыбнулась.

— Симкин и мой отец — давние друзья (лорд Самуэлс очень удивился бы, узнав об этом), и поэтому, когда Симкин и его... — Пауза. — Его т-труппа... — снова пауза, — молодых актеров выразила желание... выступить в Мерилоне, мой отец пригласил их остановиться у нас в доме.

Кан-ханар все еще терзали сомнения, но не из-за истории, которую рассказала девушка. Симкина хорошо знали и любили в Мерилоне. Его нередко принимали в самых лучших домах. На самом деле было даже странно, что Симкин решил остановиться в скромном жилище простого главы гильдии. Лорд Самуэлс и его семья были достойными, почтенными людьми. Это семейство обитало в Мерилоне едва ли не со дня основания города и ни разу не имело ни малейшего отношения к скандалам. Нет, Кан-ханар беспокоило только то, как бы уладить дело, не доставляя неудобств лорду Самуэлсу и его очаровательной дочери.

— Видите ли, дело в том, что Симкин арестован, — с неохотой сказал Кан-ханар, чувствуя себя не очень уютно под взглядом невинных голубых глаз юной леди.

— О нет! — воскликнула Гвендолин, потрясенная и испуганная.