А где же был в этом великолепном смешении сверкающих красок, в скоплении гарцующих лошадей и марширующих солдат сам царь? К своему изумлению, москвичи наконец разглядели его не на белом коне и не в золотой колеснице во главе войска, но среди других капитанов галер, шагавших за экипажем адмирала Франца Лефорта. Его выдавал высокий рост и полюбившийся ему костюм голландского капитана – иноземные штаны, черный камзол и широкополая черная шляпа, в которую он воткнул белое перо как единственный знак отличия. Вот так, пешком, царь-победоносец прошагал девять миль через всю столицу с юга, от Коломенского, на северо-восток, в Преображенское.

* * *

Весть о победе юного царя эхом прокатилась по Европе, всюду вызывая общее изумление и восхищение. Виниус написал Витсену, амстердамскому бургомистру, и прямо, без обиняков, попросил его сообщить о победе кумиру Петра, Вильгельму III Английскому. В Константинополе известие об азовском разгроме прозвучало как гром среди ясного неба. Арестовали измученных турецких солдат, вернувшихся домой после долгой осады, казнили троих чиновников, а паше, сдавшему город, пришлось спасать жизнь бегством.

Азов был только началом. Те из русских, кто надеялся, что теперь, одержав великую победу, единственную за последние тридцать лет, Петр угомонится и станет править потихоньку, как его отец Алексей или брат Федор, скоро узнали, что в голове их повелителя уже роятся новые планы и замыслы. И первым было строительство морского флота. Петр хотел настоящих кораблей, а не просто галер, построенных только ради обеспечения сухопутной кампании и изоляции крепости с моря. Взяв Азов, Петр получил доступ только в Азовское море, вход же в Черное по-прежнему преграждала мощная турецкая крепость Керчь[52], господствовавшая над проливом, соединяющим оба моря. Чтобы пробиться через пролив, Петру нужен был флот из морских судов.

Едва отшумели в Москве победные празднества, как Петр собрал в Преображенском Боярскую думу и объявил о намерении заселить Азов и Таганрог и приступить к строительству флота. Это историческое заседание породило целый поток указов. Сорвали с насиженных мест 3000 крестьянских и столько же стрелецких семейств и отправили в Азов как военных поселенцев. Набрали на Украине 20 000 работных людей и послали в Таганрог на сооружение морского порта. Сами корабли предстояло строить в Воронеже, значительно расширив существующие верфи, а оттуда готовые суда сплавлять вниз по Дону. Распределили расходы на строительство судов: все, кто был в состоянии – церковь, помещики, купцы, – обязывались вместе с казной нести бремя расходов. Казне предписывалось построить десять больших кораблей, крупным помещикам по одному кораблю, большим монастырям тоже по одному кораблю. Все корабли следовало полностью построить, оснастить и вооружить за полтора года. Строевой лес поставляло правительство, но все остальное – канаты, паруса, орудия, снаряжение – было за помещиками и церковью.

Это предписание внедрялось со всей строгостью. Неисполнение его влекло немедленную конфискацию имущества. Когда купцы из Москвы и других городов, почувствовав, что назначенная им квота в двенадцать судов слишком для них тяжела, ходатайствовали перед царем о ее уменьшении, их доля увеличилась до четырнадцати. Большинство кораблей строилось в Воронеже, без прямого участия и надзора со стороны помещиков или купцов. Они просто вносили необходимые суммы и нанимали в Немецкой слободе иностранных мастеров-корабельщиков для руководства работами.

Начали прибывать мастера из Европы. Явились тринадцать знатоков галерного строения, которых запрашивали у венецианского дожа, и они сразу же были приставлены к делу. Еще пятьдесят кораблестроителей, приехавших из Европы в Москву, отправились в Воронеж. Но эти иностранцы составляли только основу всего корпуса специалистов. Для строительства того флота, который задумал Петр, требовалось куда больше мастеров, а после спуска его на воду – множество морских офицеров, чтобы им командовать. Хотя бы часть из них должны были составить русские. 22 ноября 1696 года, через несколько недель после указа о строительстве флота, Петр объявил, что отправляет больше пятидесяти человек, главным образом молодых людей из знатнейших семейств России, в Западную Европу – учиться мореплаванию, кораблевождению и судостроению. Двадцать восемь из них были посланы в Венецию изучать знаменитые венецианские галеры, остальные в Голландию и Англию – знакомиться с океанскими судами двух морских держав. Петр сам составил программу занятий: русские студенты должны были учиться обращаться с морским картами, а также с компасами и другими навигационными приборами, постигать искусство строить корабли, проходить службу на иностранных судах, начиная снизу, с простых матросов, и по возможности участвовать в морских сражениях. Ни один не смел возвращаться в Россию без диплома, подписанного иностранным мастером и удостоверяющего мастерство ученика.

Петровское распоряжение повергло всех в ужас. Некоторые из отобранных кандидатов были уже женаты – старшего из них, Петра Толстого, отправили за границу в пятьдесят два года[53]– и вот теперь их отрывали от жен и детей и подвергали Бог весть каким соблазнам и искушениям коварного Запада. Родители опасались тлетворного воздействия басурманской веры, жены – ухищрений заморских совратительниц. К тому же путешествовать всем предстояло на собственные средства. Но ничего не попишешь: приходилось ехать. Ни один из этих «волонтеров», вернувшись в Россию, не стал выдающимся флотоводцем, но годы, проведенные за границей, прошли недаром. Толстому очень пригодилось близкое знакомство с Европой и беглый итальянский язык, когда он занял пост посла в Константинополе. Борис Куракин стал видным петровским дипломатом в Западной Европе. Юрий Трубецкой и Дмитрий Голицын в конце концов сделались сенаторами, причем Голицына считали одним из самых эрудированных людей Петровской эпохи. И эти пятьдесят человек были лишь первой волной. В последующие годы вошло в обычай отправлять молодых россиян как знатных, так и простолюдинов, за границу учиться морскому делу. Знания, которые они привозили домой, помогали преобразовать Россию.

Но грандиозная программа строительства Азовского флота и отправка молодых русских дюжинами на выучку за рубеж были еще не самыми сильными потрясениями, ожидавшими Россию вслед за победой Петра над турками. Через две недели после отъезда первых морских волонтеров думный дьяк Посольского приказа Украинцев выступил с новым, еще более потрясающим заявлением: «Государь указал для своих великих государственных дел послать в окрестные государства, к цесарю[54], к королям английскому и датскому, к папе римскому, к Голландским штатам, к курфюрсту Бранденбургскому и в Венецию в великих и полномочных послах: генерала и адмирала Франца Яковлевича Лефорта, генерала и комиссара Федора Алексеевича Головина, думного дьяка Прокофья Возницына».