Почему бы и нет, если Друз Акхеймион – враг их врага? По словам матери, Консульт выжидал несколько месяцев, прежде чем атаковать Келлхуса во время Первой Священной Войны.

– Единственное, что может быть ужаснее отчима, – как-то сказала она, – это вероятность того, что есть другие, похожие на него.

Вероятность Ишуаля.

Места происхождения аспект-императора. Если Акхеймион так жаждал знаний, чтобы судить Анасуримбора Келлхуса, почему бы дьявольскому Консульту не желать этого еще больше?

Мимара узрела колдуна Оком Судии, увидела его мучения. В тот момент она просто допустила, что причиной тому было колдовство, противоположное принципам ее отчима, и оно осталось непростительным прегрешением. И довериться Акхеймиону с его отчаянной тяжбой против человека, который украл у него жену, казалось вполне разумным. Но вдруг причина была в другом? Вдруг эти самые поиски и были основой его проклятия? В этой идее была поэзия, при всей извращенности, и это больше, чем что-либо иное, оттачивало ее страх. Нанести удар во имя любви, только чтобы развязать величайший ужас, который видел свет? И чем больше Мимара об этом думает, тем больше чует тут запах Шлюхи… войне такая тактика по душе, насколько ей известно.

Вот отчего рассказать все колдуну не поворачивается язык. Что ей говорить? Что вся его жизнь и жизнь всех поддавшихся на его обман, бесславно погибших, напрасны? Что Друз – всего лишь орудие того самого Апокалипсиса, который он надеется предотвратить?

Нет. Она не скажет того, что он не в силах услышать. Сома должен остаться ее тайной, по крайней мере пока. Нужно узнать побольше, прежде чем рассказывать колдуну…

Убей Капитана…

Она знает это существо. Может сосчитать все косточки на его фальшивом лице. Она даже знает, какие вопросы задать, чтобы смутить его, намекнув ему на отсутствие души. Оно воюет совсем на другом поле битвы, широком и призрачном, терпеливо выжидая тысячи лет. И по какой-то причине ему нужен Лорд Косотер, чтобы стать орудием этой тайной битвы.

Убить Капитана. Стоит разгадать этот приказ, и тогда замысел Сомы станет ясен.

Мимара была свидетельницей медленной трансформации привязанности и соперничества в отряде. Видела, как вспыхивает в глазах Галиана крамольная идея подстрекательства к бунту. Отмечала, как Акхеймион начал ценить Капитана и его беспощадные методы. Лорд Косотер доведет их до Библиотеки Сауглиша, несмотря на все опасности и сомнения. Он просто из тех людей, которыми овладевает желание настолько яростно, настолько властно, что миру остается только уступать этому натиску.

Он был Капитаном. Неприятной тенью, кровожадной и безжалостной, вечно стоящей рядом.

Мимара была наблюдательной, и взгляд ее всегда был критическим, но она не прощупывала почву специально, не проверяла свои сомнения. По словам Сомы, что-то происходит, что в конечном счете ставит под угрозу их жизни. По его словам, раскроется то, что ни она, ни старый колдун пока не видят.

Значит, она будет смотреть вглубь вещей, невзирая на очевидное, вглядится в суть, скрытую во мраке. Притворится спящей, обдумывая свои способности и подбирая вопросы. Разгадает эту тайну…

Станет шпионкой.

А Космь забиралась все дальше, захватывая все вокруг, взбираясь на склоны холмов, извиваясь по высоким берегам рек, возвышаясь колоннадой по широким равнинам. Мимара вглядывалась в зеленый сумрак, ступая по вздыбленной корнями земле так долго, что уже стал забываться сухой аромат открытых полей, сияние солнца и поцелуи ветра, летящего без препятствий. Все было влажно, закрыто. Мимара чувствовала себя кротом, вечно бегущим под стерней, вечно опасающимся проносящихся теней. А Ущербы, страдавшие от изнеможения, уже представали павшими перед ее внутренним взором.

Наконец они подошли к каменистому утесу, торчащему из земли, как огромная раздробленная кость. Лишь кустарник жался к его крутым уступам, а в вышине виднелись рваные просветы неба, пробивающегося сквозь листву. Капитан, стоя поодаль, призвал всех, с изумлением взирающих на утес, поискать путь наверх. И хотя еще не стемнело, они принялись разбивать лагерь.

Солнце слепило глаза. Воздух студил кожу. Космь металась, как безбрежный океан колышущихся крон. Какое бы отдохновение ни надеялись найти Шкуродеры на ветру и под солнцем, всякая надежда умерла, когда они взглянули друг на друга. На почерневших лицах поблескивали глаза. Одежда была изодрана, как на нищих. Во мраке, царившем внизу, они настолько слились с окружающим, что казались неотъемлемой его частью, как мох или земля. Здесь, в вышине, ничто не скрывало их нужды и отчаяния.

Они выглядели как проклятые. Особенно Акхеймион, отмеченный Знаком.

Расположившись у подножия утеса, где набралось немного земли, едва прикрытой растительностью, все устроились, рассыпавшись на кучки, и смотрели, как алое солнце садится в дальние кущи. Космь, в свою очередь, становилась изменчивой и манящей, нашептывая нечто неслыханное миллионами листьев, шелестящих на замирающем ветру.

Напротив лагеря утес образовывал мыс, изогнутый в форме большого пальца. Капитан встал на уходящем свету, подозвав Клирика следовать за ним. Мимара сделала вид, что не следит за ними, пока они не скрылись за уступами. Отсчитав, пока сердце стукнуло полсотни раз, она бросилась к противоположному склону, где устроили отхожее место. Стараясь не вдыхать вонь, Мимара, буквально рискуя жизнью и здоровьем, взобралась по зубчатому скату. Потом, припадая к земле, осторожно поползла вперед на звук приглушенных голосов.

Ветер или игра отзвуков на каменистых склонах сбили ее с толку, так что она чуть не наткнулась на двух собеседников. От обнаружения ее спас лишь инстинкт, заставивший замереть. Не дыша, Мимара спряталась за слой породы, похожий на панцирь черепахи.

– Они вспоминают тебя…

Голос Капитана. Он поражал, как удар ножа, нанесенный сзади в шею.

Она подобралась ближе по внешнему краю камня-черепахи. Еще ближе… Частое, поверхностное дыхание обжигало сжавшееся горло. Сердце глухо стучало.

– Что происходит? – говорил Нелюдь. – Я не… понимаю…

– Значит, ты и вправду проклятый идиот.

Мимара сделала шаг из-за вздымающегося каменного панциря, оказавшись почти на виду. Ее спасало только то, что разговаривающие смотрели в другую сторону. Клирик сидел с удрученным видом, прекрасный и в то же время гротескный из-за глубоких шрамов Знака. Капитан стоял, нависая над ним, как первобытное изваяние, и Хора склонилась к Нелюдю так близко, что Мимаре был виден тусклый налет соли, покрывающей его череп.

– Скажи! – приглушенно выкрикнул Инкариол. – Скажи, зачем я здесь?

Мимара смотрела на них, не отрываясь.

– Потому что они тебе напоминают.

– Но кого? Кого они мне напоминают? – При этих словах черные блестящие глаза Клирика скользнули возле Мимары.

– Тех, кого ты хорошо знал когда-то, – проскрежетал Капитан. – Кого ты однажды…