Очевидно, что эта проекция требует какого-то проектора. Здесь вступает в силу конструктивизм: для того чтобы соединить две «естественные» вещи (Большое время жизни народа и «малое» время жизни конкретного человека) требуется нечто искусственное — т. е. «националистическая машина», которая систематически транслирует первое во второе. «Национализм» есть особый общественный институт (наподобие «церкви», «правовой системы» и так далее).

В заключение — два любопытных вопроса. Во-первых, является ли националистическая проекция Большого времени на «малое» время отдельного человека единственно возможной? Отнюдь нет. Самая известная проекция Большого времени на человеческую жизнь осуществляется не национализмом, а религией.

За исключением особого случая иудаизма, в котором «национальная» и «религиозная» проекции совпадают, монотеистические религии являются конкурирующими с национализмом системами проекций. Они позволяют индивиду вписать свою жизнь в Большое время помимо «дел народа» — например, через участие в «работе спасения», как индивидуального, так и всеобщего. Поэтому очень не случайно, что Великая французская революция была одновременно и националистической, и антиклерикальной: именно последнее обстоятельство сделало возможным формирование «французской нации». Это не значит, что между религией и национализмом не могут быть установлены более сложные, в том числе позитивные, отношения — однако это требует дополнительных усилий.

Второй вопрос — существует ли все же разница между «нацией» и «этносом»? Опять же, да. Как правило, статус «этносов» получают группы, которые не были уничтожены или ассимилированы самоутверждающейся нацией, но которые не удалось сразу переварить, и с ними пришлось налаживать отношения, а следовательно, «давать им место» и как-то осмысливать их существование. На положение «этносов» также низводятся проигравшие нации, утратившие свои трофеи, но еще способные отстаивать свое существование. Собственно, если «нация» определяет себя как «господствующую», то «этнос» — это оппозиционная структура по отношению к «нации»: он не столько утверждает свои долговременные интересы в «малом времени», сколько защищается от чужого самоутверждения. Обычная мечта любого «этноса» — чтобы его оставили, наконец, в покое. Но эта мечта обычно приводит к историческому поражению: «этнос» в эпоху господства агрессивных национализмов рано или поздно ассимилируется. В лучшем случае он сохраняет кое-какие внешние черты утраченной самости, как правило — в качестве коммерческого продукта. Шиболет становится «матрешкой».

Заключение: русская тема

Так что же происходит с русскими? Ответ, в общем, прост. Русские до самого последнего времени являли собой (не столь уж редкий) пример народа, не слишком эффективного в «малом времени», но очень успешно действующего на больших исторических промежутках. То, что в пределах дней и лет выглядит как пресловутое «русское терпение», на больших промежутках времени смотрится совершенно по-другому.

Возьмем, например, два параметра, связанных с «малым» и Большим временем. Так, период с начала XIV и до конца XVIII века был, мягко говоря, противоречивым, с точки зрения политического и культурного развития страны. Однако между 1500 и 1796 годами число великороссов (без украинцев и белорусов) выросло в четыре раза (с 5 миллионов до 20 миллионов человек), тогда как французов — лишь на 80 процентов (с 15,5 до 28 миллионов), а итальянцев — на 64 процента (с 11 миллионов до 17 миллионов) [77]. Примерно тот же порядок цифр получается, если сравнивать такие параметры, значимые в Большом времени, как прирост и освоение новых территорий, рост влияния, построение «нормированной» высокой культуры, и так далее. Русские, в общем, привыкли к тому, что в конце концов «все устаивается» к их пользе — нужно только подождать. Успешное развитие в течение столетий подтверждало эту интуицию: все можно пережить, главное — выжить и вырастить детей. А там будет видно. За исключением периодов больших войн, система проекции долговременных интересов народа на действия конкретных людей просто не была востребована.

В настоящее время, однако, положение изменилось. В течение последнего века русские успехи сменились неудачами — достаточно посмотреть на те же данные демографии. Русских становится меньше, они хуже живут, и дела у них не ладятся. Причин тому немало, но главная — то, что традиционные механизмы выживания перестали работать. Русских обходят на малых временных промежутках, и нагнать уже не получается.

Тем не менее, до осознания сложившегося положения дел еще далеко. Первые, очень робкие движения массового «национального чувства» (пока что связанные с достаточно случайными обстоятельствами) пока еще не «зацепились» за националистический миф. Однако можно спрогнозировать рост подобных настроений. При этом большую роль в их развитии и осмыслении могут сыграть русские, оказавшиеся за пределами России: жители «новых независимых государств», эмигранты последней волны, а также — и это наиболее вероятно — «граждане мира», получившие хорошее образование… ну, хотя бы в том же самом старом добром Оксфорде, из чьих стен вышло немало пламенных борцов за счастье разных народов.

Краткий словарь терминов

БОЛЬШОЕ ВРЕМЯ. La longue durée, одно из центральных понятий исторической школы «Анналов» [78]. Имеются в виду глобальные временные ритмы, в течение которых происходят незаметные изменения, не воспринимаемые с обыденной точки зрения как события: горообразование, эрозия почв, изменение расового и национального состава населения и т. п. Однако в Большом времени они являются именно событиями.

Переход от «малого» («человеческого») к «Большому» времени есть перевод взгляда (с «переднего плана» на «фон»), а не механическое увеличение «обозреваемого периода». Так, «малое» и «Большое» время могут измеряться одними и теми же хронологическими промежутками. Например, «XX столетие» для политической истории — это время, в течение которого произошли две мировые войны, несколько революций и т. п. В Большом времени «XX столетие» — это эпоха взрывного роста населения в некоторых регионах Земли, изменение расового и национального состава населения Европы, etc.

Нетрудно заметить, что школа «Анналов» понимает процессы, происходящие в Большом времени, по образу и подобию природных, т. е. прежде всего как бессубъектные и неконфликтные. Мы считаем такое ограничение методологически неоправданным. Так, мы определяем «народ» как «субъект Большого времени».

ГРАНИЦА. Образование, пресекающее цепи причинности. Процесс, начавшийся по одну сторону границы, не продолжается по другую ее сторону. (Например, граница физического тела — это то место, на которое «натыкается» другое физическое тело в своем движении.) В более сложных случаях процесс может продолжаться и по ту сторону границы, но замедлившись, ускорившись или изменив свое направление.