за фигурки. Они движутся все по две. Влюбленные... Конечно, это они самые, которых и проливной дождь не пугает, и знает Ира, что никогда дождь не замоет их горячей любви. Она стоит и дрожит. Не от холода, а от явной обиды, незаслуженной, из-за бесчеловечности и ядовитости подруги. «Зачем, зачем ты, Галка, так сделала? Ты же знала все. Ведь я, я-то тебе, как человеку, — шепчет Ира, — все доверила. Зачем?»

Глаза Иры наполняются непроизвольными слезами. Слезы дрожали в глазах, переливались, словно камни- самоцветы, и бежали по лицу такие теплые, горько- соленые. Но вот Ира вздрогнула. По улице шли двое. Несомненно, она была уверена, это были они: Галя и тот, из- за кого она стоит два или три часа у окна. Да, это были они. Они подошли к ее дому и остановились. У Иры до боли сжалось сердце, и мысль — посмотрит в сторону ее дома или нет. Он же, как ей услышалось, угадав мысли кого-то невидимого, обернулся и посмотрел в то окно, где стояла Ира. Ее словно электрическим током передернуло. Она съежилась и отпрянула от окна. Он задержал на миг взгляд на ее окнах и снова повернулся к той, которая стала противнее всех на свете для нее, а может быть и для него, но он делает это все назло, и Ира уверена в этом. И вдруг к ней пришла совсем светлая, совсем идеальная мысль. На цыпочках она подошла к двери, осторожно ее отворила и вышла в коридор, а затем на улицу. Вот она успокоила себя и уловила следующее:

― Ну слушай, перестань выделываться. Понимаешь, мне все надоело это.

― Что тебе надоело? — слышен голос Галки.

― Все, все, все надоело, и ты тоже!

― Ну что ты, Сережа, перестань!

― Я тебе сказал правду!

И он снова стал смотреть на окно Иры.

― Сереженька, не смотри туда, там нет никого! Зачем ты так смотришь, я же лучше ее!

Тогда он повернулся к ней, зло посмотрел в глаза и сплюнул в сторону.

― Как не стыдно? Гадость ты после этого! — И он оттолкнул ее, пошел прочь.

«Но куда, куда?» — спрашивала себя Ира. И вдруг, словно неведомые силы подхватили ее, и она побежала в конец улицы. Неизвестно, сколько бы она еще бежала, но она вдруг оглянулась и остановилась. Навстречу шел человек. Она не успела его еще узнать, но шла уже навстречу незнакомому человеку. Пробежав еще чуть-чуть, она как бы окаменела от удивления. Рот, помимо ее воли, стал приоткрываться. Ира стояла разинув глаза. Что это? Она обозналась! Нет! Такая же легкая походка, та же шевелюра и все те же глаза, большие, синие, смотрели прямо на нее. Она спросила:

― Зачем ты здесь?

― Ира, Ирочка моя, что ты здесь, ведь уже поздно? — с дрожью в голосе спросил он.

― Сергей, ты, наверное, идешь к ней? Иди к ней, она же ждет тебя.

― Пусть, но она мне не нужна, у меня есть ты.

― Замолчи, гад! Как ты смел сказать такое! Весь вечер ты провел с ней, а я стояла и ожидала вас у окна. Из-за тебя и из-за нее я теперь здесь.

Она замолчала. А потом закричала:

― Ах, Боже мой, что же я сказала? — Она бросилась бежать. Добежав до крайних домов, она в изумлении остановилась и пошла назад. А гордость то и дело спрашивала: «Зачем, зачем ты идешь?» А любовь, горячая, сильная, говорила: «К нему, ведь я же сильнее тебя?» Она все шла, а в ней боролись два чувства. И вот она снова на том месте. Ну что же? Почему Сергей лежит? Она тихонько позвала, но он не отзывался.

― Сергей! Что же ты, оглох? — еще громче закричала она, и снова в ответ молчание. Ее на миг охватил страх. А что, если это не он? Нет, как бы подсказывало сердце, он. Она подошла ближе и села, села не от бессилия, а от ужаса. Он лежал неподвижно, а в груди с левой стороны торчало лезвие ножа.

― Сергей! Что же ты наделал? — Она заплакала, плакала долго, так и уснула около него. Проснулась от крика. Над ними стояли две женщины...

На следующий день были похороны. Сначала отсутствие Иры никто не заметил, но, когда его собирались выносить, соседка спросила:

― А где же его девушка? Почему ее нет, ведь они так долго дружили!

И только сейчас заметили, что Иры нет. Соседка побежала за нею. На пороге дома ее встретила сестра Иры и сказала:

― Ира умерла!..

Соседка вбежала в комнату. Ира лежала на кровати с красивой улыбкой и запиской в руках:

«Я не могла иначе, я его сильно любила, и в смерти его виновата только я. Прошу никого не осуждать. Прощайте».

Домой Аленка пришла поздно, глаза от слез были красными, веки отяжелели. И как ни тяжело было ей, плакать она не могла. Все слезы она выплакала там, у одной березы, стоящей на берегу озера.

Осталась только в сердце мутная боль. Алена разделась и легла в кровать, но так и не уснула до самого утра, а утром, едва серебристый луч солнца скользнул по лицу, она встала. Мать уже готовила завтрак, отец улыбался. Есть Аленка не стала, а быстро оделась и пошла на улицу. День обещал быть солнечным и ясным. Впереди, немного поодаль от дороги, ее взгляд скользнул по березе. Сердце ее сразу сжалось, и Аленка как-то сразу вспомнила все незабываемое, больное. Аленка свернула с дороги и подошла к березе. Сколько воспоминаний было связано с ней. Помнила Аленка и тот вечер, и разговор с Ромкой. Он сидел вот здесь, а она рядом. Он крепко прижал ее и поцеловал в лоб, в волосы, в губы.

― Аленка, милая моя, всего два года подожди. Мы будем вместе, я тебя люблю, понимаешь?

Аленка не могла сказать тогда ничего. Ее душили слезы, и она лишь ответила: «Да». А Ромка целовал ее, и она не сопротивлялась. Она была бессильна перед его ласками, перед его любовью. Они просидели здесь целую ночь, а когда шли прощаться, Ромка крепко поцеловал ее в губы и, взяв в свои широкие ладони ее лицо, долго смотрел ей в глаза, как будто запоминая их. Сжалось сердце у Аленки, тогда ей стало грустно. Ей показалось, что