«Bouing» с ним и Машей на борту поднимется в воздух и возьмет курс на Ганновер через двадцать минут. Пассажир с купленным билетом на место 7 В так и не займет свое место при посадке.

Метлицкий щелкнул замками кейса и, уложив его на стол, распахнул.

– Сюрприз… – прошептал Метлицкий. – Десять миллионов долларов в ценных бумагах… Их осталось только арестовать и изъять из банковского оборота…

– А что это у нас? – продолжил он после длинной паузы, и в глазах его зажегся озорной огонек. Выкладывая содержимое из кейса, он считал вслух. – Три, пять, девять, пятнадцать… пятнадцать рекламных проспектов «Ва-Банк». Сукин ты сын, Мартынов, сукин ты сын! – улыбнулся.

Закурив, скинул со стола кейс и с удовольствием глубоко затянулся.

Самолет набрал высоту, и только теперь для Маши стал очевиден факт, который раньше она не могла представить без усмешки: она летела в Соединенные Штаты Америки.

Она летит в Америку…

Скажи ей кто-нибудь об этом месяц назад, она бы улыбнулась и сказала: «Хорошо бы…» Но сейчас, спустя месяц, когда «Боинг» германской авиакомпании нес ее строго на запад, происходящее казалось ей уже не таким мифическим.

– Я совсем не знаю, как вести себя там, – сказала она, потом поняла, что сказала смешное, и заулыбалась.

Улыбнулся и Мартынов. Он вспомнил времена, когда мучился теми же проблемами. Это происходило много лет назад, и все простое ему тогда тоже казалось невозможным.

– В Питере была?

– Ну, да…

– Америка моложе этого города на Неве на восемьдесят лет. Поэтому и ведет себя как малолетняя дурочка. В Нью-Йорке я расскажу тебе о правилах поведения. В Нью-Йорке сейчас двенадцать часов ночи, у нас столько же дня. Если мы будем жить «по Москве», то по прилете на берега Гудзона минимум неделя уйдет на акклиматизацию. В наших условиях это непозволительная роскошь, милая. Малькольма нужно брать за шиворот в тот момент, когда у него мозги работают плохо, а у тебя голова свежа… Одну минуточку! – перегнувшись через подлокотник, Мартынов жестом подозвал стюардессу. – Мисс, я хотел бы попросить у вас снотворное.

Засыпая, Маша думала о том, что жизнь не такая уж плохая штука, если иметь рядом мужчину, знающего шесть основных категорий правил поведения. Интересно, какие две он приготовил ей напоследок?

Она дважды просыпалась, смотрела в иллюминатор. Ей очень хотелось пить, но она боялась позвать стюардессу, чтобы не разбудить Андрея. В своем беспокойном сне он был столь беззащитен, что ей хотелось прижаться к нему… Он сказал: я приду к Малькольму и улажу дела. Как Мартынов улаживает дела, ей было хорошо известно, и одно только это заставляло женщину тревожиться об их будущем. Быть может, если его сейчас не будить, он отдохнет и придумает что-нибудь получше своего первоначального плана? Быть может, обратится в ФБР?

Она не могла знать о том, что мысли Мартынова были далеки от ее предположений. Андрей в эти часы думал совсем о другом. Маша спала в тот момент, когда он встал из кресла и, пробормотав подходящее для всех случаев универсальное sorry пассажиру у прохода, вышел из салона.

В служебном пространстве он улыбнулся и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Этого можно было и не делать, поскольку поступать так вправе каждый пассажир. Но если быть учтивым среди американцев, то они перестают подозревать тебя в чем-либо. Это было, наверное, настоящее и главное правило игры на чужом поле, которую Мартынов вел уже несколько лет. Американцы – сложная нация, их мозг нафарширован условностями, возведенными в ранг стандартных величин. Если ты будешь их подозревать, тебя обязательно обворуют. Будешь бояться – обязательно изобьют. Продемонстрируешь презрение – сообщат в полицию как о неблагонадежном. Американцы услужливо стараются походить на тех, кем ты их представляешь.

А потому Мартынов, улыбнувшись стюардессе и подмигнув ей, получил в ответ шикарную улыбку и как бонус – одиночество у телефона спутниковой связи. Стоимость разговоров по нему входит в цену билета. И неважно, сколько времени ты будешь болтать с подружкой из Калифорнии, находясь на высоте тридцать пять тысяч футов над Австралией.

Набрав по памяти номер, Андрей еще раз просчитал время – не ошибся ли, делая аналогичные расчеты в кресле полчаса назад. Однако выходило, что в Новосибирске сейчас ровно десять часов утра.

– Слушаю вас, – раздался в трубке голос, от которого у Мартынова застучало сердце. Этот чуть хрипловатый и постоянно виновный в чем-то голос подсказал Андрею, что директор детского дома Крутов снова находится в тяжелейшем материальном положении. У Крутова сейчас та же головная боль, что и все время нахождения его на посту директора: чем кормить детей и во что их одевать в период меж думскими выборами.

– Валентин Игоревич, это Мартынов, вы помните меня?

– Как же, конечно, помню! – отозвался собеседник, и по еще более усилившейся вине в голосе его Мартынов понял, что подаренный ему ноутбук Крутов продал, чтобы выручить денег и накупить на них более необходимое для дома. – Вы премилый журналист из питерской «Полярной звезды», сделавший нам подарок!

Премилый – это он о прическе, догадался Андрей, вспомнив, с какой стрижкой явился в Новосибирск. Сейчас от нее не осталось и следа – Мартынов летел в Америку в том же виде, что и пять лет назад, – небрежно разбросанные по всей голове волосы, выражающие презрение ко всему окружающему миру.

– У меня к вам просьба не совсем обычная, Валентин Игоревич. Точнее, это даже не просьба, а предложение. Вы хорошо знаете область? В Шарапе бывали?

Крутов Мартынова не разочаровал. В спортивном лагере близ Шарапа каждое лето отдыхает его внучка.

– Замечательно, – заключил американец. – Тогда вам не составит труда разыскать под Шарапом базу «Синяя лагуна», принадлежащую Андрею Петровичу Громову – его там все знают, – и на базе отыскать одиннадцатилетнего мальчишку по имени Костя. О нем мне сообщил Громов, я же, как вы понимаете, такую тему пропустить не мог. Мальчик – круглый сирота и вряд ли добровольно поедет с вами в детский дом…

– То есть как – в детский дом? – запротестовал Крутов. – Вы плохо представляете себе процедуру помещения в дом детей.

– Я очень хорошо ее представляю, и вы сейчас в этом убедитесь. Так вот, я нашел отца мальчика. Тот проживает в Америке, его имя – Эндрю Паоло Мартенсон. Вы поместите ребенка в детский дом на полное обеспечение, а через два месяца Мартенсон предоставит вам права на ребенка и ответы на все вопросы, которые возникнут у вас. Мартенсон намерен забрать мальчика в США, где ему, как вы понимаете, будет гораздо лучше, чем на базе и тем паче в детском доме.

– Вы меня заставляете нервничать.

– Это скоро пройдет. Мальчика зовут Константином, ему одиннадцать лет. Вы направитесь на базу прямо сейчас. Мальчик будет сопротивляться, возможно, вам придется даже применить к нему разумную силу педагогов. Мартенсон говорит, что его ребенок очень вспыльчив…