— Да, тетя Барбара, вы совершенно правы, я легкомысленный фат и к тому же эгоист, — пробормотал Джек, но его словам противоречил лукавый блеск глаз.

Барбара, ничуть не обманутая мнимой покорностью племянника, заявила:

— Хотелось бы знать, почему представители мужского пола всего счастливее, когда находятся в самом центре какой-нибудь рискованной авантюры? Даже мой сын Маркус, самый надежный и хладнокровный мужчина из всех, кого я знаю, в прошлом году пустился в какое-то опасное предприятие. — Она бросила вызывающий взгляд на лорда Торна. — И ты никогда не убедишь меня в обратном!

Лорд Торн с улыбкой заметил:

— Думаю, вы ошибаетесь.

— Вот как? А что скажешь насчет того злосчастного контрабандиста, который был убит прямо перед конюшнями Шербрук-Холла? Или собираешься утверждать, что это всего лишь трагическое недоразумение?

— Но чего вы от него ожидаете? — спросил Ашер. — Неужели станете счастливее, если сын признается, что убийца таился в поместье с Бог знает какими ужасными намерениями? И вы от этого почувствуете себя лучше? В большей безопасности?

Внезапно сообразив, что все смотрят на него, Ашер выдавил улыбку и уже тише произнес:

— Возможно, сын просто бережет вас. Не хочет, чтобы вы зря волновались, вот и придумал подходящее объяснение.

Миссис Шербрук задумалась, кивнула, и разговор перешел на другие темы, в частности на предстоящее торжество у Керквудов и завтрашний отъезд Джека в Торнвуд.

Миссис Шербрук со смехом показала трость с серебряным набалдашником, которую в последнее время всегда брала с собой:

— Я была так несчастна, когда упала и повредила ногу, но теперь считаю это улыбкой фортуны! Поскольку все наперебой стремятся поухаживать за мной, вовсе нет причин слишком рано покидать подругу, как планировалось вначале. Конечно, я все еще хромаю, но это не мешает мне прекрасно проводить время.

— И надолго вы останетесь? — улыбнулась Джулиана.

— Возможно, на неделю, хотя это зависит от того, когда мой сын Маркус найдет в себе силы оторваться от жены, — сообщила миссис Шербрук и, просияв, добавила: — Они со дня на день ждут первенца.

Миссис Мэнли бросила взгляд на Джулиану и, лукаво улыбнувшись, пробормотала:

— Что же, надеюсь, и я скоро услышу приятную весть.

Джулиана покраснела и опустила глаза.

Все возможно, и если Господь милостив, она уже носит ребенка в чреве. Она узнает все наверняка через неделю-другую.

Наконец Ашер и Джулиана стали прощаться.

— Не провожайте нас, — сказал Ашер, обращаясь к бабушке и ее подруге. — Я знаю дорогу, а вы так удобно устроились!

Он поцеловал миссис Мэнли в лоб. Старушка погладила внука по щеке, и это разбудило Аполлона. Обнаружив, что кто-то наклонился над хозяйкой, он спрыгнул с дивана и разразился отчаянным лаем.

Ашер выпрямился и с улыбкой покачал головой:

— Неблагодарный! Забыл, что обязан мне своей комфортной жизнью?

— Настоящий защитник, верно? — гордо спросила миссис Мэнли.

Молодожены со смехом попрощались, покинули дом и уселись в коляску. По пути они разговаривали о проведенном вечере и о предстоящем торжестве в Керквуде.

— Талия ждет не дождется встречи с Пирсом, — тихо рассмеялась Джулиана. — Можно подумать, она не виделась с ним год.

— А ты? Ты тоже сохла бы в разлуке со мной?

Джулиана просияла и ущипнула его за руку.

— Не знаю, что это такое — сохнуть, но уж точно скучала бы по тебе... немного...

Ашер окинул взглядом жену и, скривив губы в плотоядной улыбке, произнес:

— Думаю, я накажу тебя за это... сегодня ночью… в постели.

Джулиана покраснела, а в животе возник восхитительный трепет.

— По крайней мере Талия снова выглядит как прежде, и я уверена, что синяки у Пирса совершенно прошли, — заметила она.

— Синяки? — удивился Ашер. — О чем ты?

Джулиана поморщилась.

— Столько всего случилось, что я совершенно забыла о том, что случилось с Пирсом до нашего отъезда из Лондона.

Ашер вскинул бровь.

— На него напали двое бандитов. Ограбили и зверски избили. Его бедное лицо было все в синяках! И хотя он отмахнулся, заявив, что ничего особенного не произошло, представляю, какую боль ему пришлось вытерпеть! А выглядел он кошмарно! Из-за этого и не проводил нас на бал Ормсби в ту ночь.

— Понятно, — медленно протянул Ашер, живо вспомнив свою встречу с бандитами неделю назад.

Он ничего не забыл, как и то, что за этим нападением стоял Ормсби. Конечно, последние дни его мысли были заняты другим, в основном очаровательной женщиной, сидевшей сейчас рядом, но слова Джулианы напомнили... слишком живо напомнили о том, что Ормсби нанял бандитов, чтобы расправиться с ним. Не избить, а прикончить...

И тут он вспомнил еще кое-что. Разговор, который он подслушал, лежа на земле. Кажется, громилы упомянули о том, что избили какого-то молодого лорда в Лондоне. Совсем недавно.

Стиснув челюсти, Ашер уставился перед собой. Лорд Касуэлл претерпел жестокие побои от напавших на него месяц назад бандитов... Какова вероятность, что это были другие люди? Вряд ли это случайно. Избить соперника руками наемников — подлость как раз в духе Ормсби. А нанять убийц, чтобы разделаться с ним за то, что он украл письма Талии... это не игра воображения.

— Почему ты хмуришься? — спросила Джулиана.

— Думаю. Скорее бы уж состоялись помолвка и свадьба твоей сестры.

Джулиана припала головой к плечу мужа.

— До помолвки осталось несколько дней, а потом мы сможем на неделю спрятаться от всех.

— Искренне на это надеюсь. Но не забывай, за миссис Шербрук скоро приедет ее сын, и бабушка непременно захочет, чтобы мы с ним познакомились.

«Вот только этой радости мне не хватало...»

Знакомство с Джеком и миссис Шербрук не доставило особых проблем, разве что отняло время, которое они с Джулианой могли провести вместе. Но Маркус...

— О, вздор, не такое уж это тяжкое испытание, — жизнерадостно заверила Джулиана. — Уверена, что Маркус Шербрук так же обаятелен, как лорд Торн!

— Значит, ты находишь лорда Торна обаятельным? — спросил Ашер, вскинув бровь.

— Да, но далеко не таким обаятельным, как мой муж, — скромно улыбнулась Джулиана.

— А когда мы прибудем домой, я покажу тебе всю степень моего обаяния, — многообещающе заверил он.

О нет, ни о каком обаянии и речи не шло. Дома он просто схватил Джулиану в объятия и не отпускал до самого утра. Он был неукротим. И не сдерживал свою страсть.

Джулиана стала шелком и пламенем в его объятиях, и он жаждал ее. Жаждал того момента, когда их тела сольются воедино, когда он снова испытает мощное наслаждение, которое получал только с ней — со своей женой, со своей возлюбленной.