– Это называется каталог, – подсказывает господин коллекционер. – И он у меня уже есть. Я очень редко кому его вообще предъявляю, но вам, конечно же, покажу… потому что нашел в вас истинного… гм!.. ценителя! Да!

Я польщен и удивлен: откуда мне быть ценителем королевских и исторических регалий стоимостью, которую даже мое разнузданное воображение беллетриста затрудняется представить? Однако почему бы и нет? Почему бы мне не любить всякие там бриллианты и изумруды просто гипотетически? За красоту и гармонию? И почему я, Лев Стасов, не могу восхищаться ювелирным искусством? Могу и восхищаюсь! И это даже правда!

– Сочту за честь! – расшаркиваюсь я. – Я бы с удовольствием ознакомился с полной коллекцией… хотя я имел в виду совсем другое. Я предполагал написать о каждом из этих предметов небольшую новеллу… историческое эссе или даже маленький детективный рассказ… как получится. Наверное, любой из ваших экспонатов мало того, что несет на себе отпечаток личности бывших владельцев, но и хранит тайны! Разумеется, я не стал бы додумывать того, чего нельзя знать наверняка, но все равно могло бы получиться очень интересно!

– Да ничего нельзя знать наверняка! – вдруг раздраженно бросает Ник Ник. – Ничего!

Очевидно, у него лопается терпение, потому что от его драгоценной Лин, поссорившейся с ним на почве этих самых бесценных ценностей, до сих пор ни слуху ни духу.

– Конечно, эти истории должны быть совсем другого толка, чем ваши… гм!.. повествования о всяких там средневековых страстях, дожах, ядах… Кстати, Лев Вадимович, а почему у вас все друг друга исключительно травят? – неожиданно интересуется Николай Николаевич и даже прячет в карман телефон, который до этого нетерпеливо вертел в руках.

– Ну, потому что смерть от яда гораздо более загадочна и гораздо менее очевидна, чем топор, торчащий в спине! Кроме того, только в относительно недавнем времени, когда криминалистика стала бурно развиваться, яды начали легко обнаруживать в организмах безвременно почивших. В средние века отравления даже самыми известными токсинами было трудно диагностировать, а вернее, совсем невозможно диагностировать! Потому что и сегодня имеются такие яды, которые очень быстро распадаются на совершенно безвредные составляющие, свойственные любому естественному обмену веществ. И такие отравления спустя всего лишь несколько часов не может обнаружить даже самая продвинутая экспертиза. Представьте теперь, что творилось в средние века, когда в мире бушевали пандемии: чума, холера, оспа, малярия? И мертвецов нужно было спешно хоронить, чтобы зараза не распространялась дальше. Тела не принято было вскрывать, потому что это противоречило христианской доктрине! И сгореть на костре инквизиции скорее мог врач, расчленивший труп, чтобы докопаться до причины смерти, чем реальный отравитель! – Я весьма разгорячился, но и господин Никитич, казалось, внимал моему панегирику ядам с огромной заинтересованностью.

– Неужели? – изумился он. – И что, даже сегодня можно отравить человека и выйти сухим из воды?!

– Думаю, да! – подтвердил я. – Помимо хорошо продуманного алиби имеются многочисленные экзотические растительные токсины, тесты на распознавание которых еще не придуманы, тяжелые металлы… передозировка привычных лекарств, угарный газ или даже сухой лед, в конце концов!

– Как много вы об этом знаете! – Ник Ник выглядит по-настоящему потрясенным. – А про лекарства – так в самую точку! Помните, в прошлом году я случайно выпил… ах, нет, это еще до вас было… Ваша жена, Кира Юрьевна, прописала мне новое лекарство, а оно с виду было совсем такое, как мои витамины, и я выпил сразу четыре таблетки и чуть богу душу не отдал! А если бы кто-то задумал меня вот так отравить… и что? Получилось бы! Но вот о вас я никогда бы такого не подумал… Во-первых – что вы интересуетесь, а во-вторых – подобная осведомленность!

– Помилуйте, Николай Николаич! Это ж как-никак мой хлеб: я ведь пишу детективы! И просто обязан быть в курсе, как отправлять людей на тот свет! И у меня есть супергерой Макс, который…

– Травит противников сухим льдом? Заставляет суперзлодеев его глотать?

– Его не глотают. – Я позволил себе улыбнуться. – Его используют другим способом…

– Нет-нет… не говорите! Знать ничего не хочу, как именно его применяют! – живо перебивает он меня. – Но я все-таки не понимаю… Неужели родные этих ваших отравленных – великих мира сего – и не подозревали ничего? Сегодня был жив, а завтра раз – и помер! Что, никого не искали? И не наказывали? Если так, то, честное слово, это возмутительно!

– В случае с великим герцогом Тосканским Франческо Медичи и его жены Бьянки, которых отравил родной брат, все всё знали. И ничего, подданным было абсолютно все равно, кто ими будет править дальше, а отравителя, кардинала Фердинандо, сопредельные правители уважали куда больше братца, что, собственно, его дальнейшее правление и доказало. При нем герцогство стало процветать, новый государь никакой алхимией и прочим чародейством в подвале не грешил, на колдунье, воровке и прелюбодейке женат не был, а достойно сложил с себя сан, взял в супруги вполне уважаемую принцессу и нарожал законных детишек. Кстати, брата с женой он отравил не какой-нибудь загадочной и малодоступной разрыв-травой, а банальным мышьяком – это доказали современные исследования их останков. Да, банальный мышьяк и в то время, и много веков спустя оставался излюбленным средством отравителей: не имеет ни вкуса, ни запаха и действует наверняка. Правда, мучения жертв ужасны… но ведь с жертвой необязательно сидеть в одной комнате или даже лежать в одной постели?

Говоря все это, я на минуту забыл, что первая, а возможно, и единственная и незабытая любовь Николая Никитича была как раз отравлена… Я осекся. Но мой собеседник, казалось, тоже об этом забыл – да и нужно принять во внимание, сколько лет прошло со времени трагедии!

– Интересно… А мышьяк – потому что им травили мышей?

– Именно, – подтверждаю я. – Мышей, крыс и прочих грызунов, разносящих чуму по городам и весям, ну, и заодно также и нелюбимых мужей, неугодных невесток, соперников, ненужных наследников…

– Нет, я все-таки не постигаю! – вскричал Ник Ник, которого этот вопрос, видимо, задевал за живое. – И что же, каждый мог так поступить? Никого не ловили и не вешали… либо не казнили еще каким-либо способом?

– Теоретически каждый, – я вздыхаю, правда не слишком сокрушенно. Наш многомудрый олигарх в некоторых вопросах ну прямо как ребенок! – Во-первых, вспомните, какая в то время была смертность. Даже во дворцах, при самом тщательном уходе и присмотре, младенцы, да и сами правители помирали с удручающей регулярностью. Что ж говорить о хижинах? Или о купеческих домах, где сегодня глава семейства был вроде как жив, а завтра преставился: то ли поганых грибов покушал, то ли кондратий его хватил, а может, и холерный вибрион коварно внедрился – потому как воду нигде не кипятили, и зачастую при эпидемиях вымирали целые кварталы и даже города! А симптомы, кстати, что у желудочных заболеваний, что у холеры… и даже при инсульте тошнит и рвота, и спутанное сознание! То же и с мышьяком.