— Для духов предков. Молчите, ради Галлеана!

Снег в ущелье, и без того разбуженный воплями тварей и гулом от падающих раскаленных камней, вздыбился, словно его поднял ураган, заклубился у самых ног и соткался в огромные мерцающие фигуры. Снежные валькирии на льдистых крылатых конях взлетели в небеса, атакуя монстров Бетрезена. Разорванные когтями белокрылые фигуры оседали хлопьями, но не успевали коснуться камней, как восставали, и всадницы снова неслись на врагов, пронзая их ледяными копьями.

Эльфы замерли, наблюдая за битвой в небе. Оракул все еще держала защиту: глыбы льда и камня вонзались в скалы, рикошетя мириадами острых, как лезвия ножей, осколков. Горы гудели обвалами, и снежные лавины тоже устремлялись в небо.

Покончив с последней тварью Бетрезена, небесное воинство рассыпалось искрящимися снежными облаками и опало в ущелье и на склоны гор. Но едва оглушительный грохот стих, как до эльфов дальним эхом донесся какой-то невнятный звериный рев.

— Надо побыстрее убираться отсюда, — обеспокоенно сказал Энрах, прислушиваясь к затихающему горному гулу, и Лиэн понял, что отнюдь не гномы и защитники их земли озаботили стража.

— Фогфелл там, на южном склоне отрога. — Проводник показал на гору справа с двойной вершиной, отделенную от хребта. — Пройдем через перевал.

— Стой, охотник! — возвысил голос лорд, направив на него магический жезл. — Сдай оружие. Дальше ты пойдешь только связанным.

Лиэн подавил вздох — не прыгать же теперь в пропасть, протянул рогатину Эосте:

— Побереги, пожалуйста.

Оракул страдальчески глянула на командира маленького отряда:

— Лорд…

— Нет, Эоста, — оборвал ее Даагон. — Теперь точно нет. Сегодняшнее зрелище было слишком убедительным для… для меня.

Это прозвучало как отголосок какого-то их тайного разговора, но, разумеется, Лиэна в тайну никто не посвятил.

Ножны с драконьим шипом и мешочек с рунами забрал сам лорд, а Сонил, вздыхая и всячески извиняясь, не очень добросовестно связал охотнику руки за спиной.

Даже в страшном сне при Большой луне Лиэну не могло присниться, что он пойдет за Посохом Духа связанным и под охраной демона. Энрах, двигавшийся позади почти вплотную, шипел так, чтобы никто не слышал:

— Вот зачем ты меня вытащил, охотник? Благородного корчишь? Из тебя такой же благородный эльф, как из меня. Думаешь, теперь воспылаю благодарностью? Не надейся, я на это просто не способен.

Поясница у Лиэна все еще ныла, обида на судьбу терзала душу, и он щурился с той же звериной злостью:

— Что ж ты тогда хватался за рогатину, когда она тебя отпустила?

— Может, скинуть тебя хотел, да передумал.

— Что-то слишком часто ты передумываешь. А почему не перевоплотился?

— Ты ведь тоже не торопишься? — процедил Энрах сквозь зубы. — Ну и дурак! Вечная жизнь — мечта некроманта.

— Угу, только не жизнь, а жажда жизни. Чужой. Что бы ты понимал в смерти!

— Стоит мне перевоплотиться, и Он узнает, где нас искать. И пошлет Легион.

Лиэн оглянулся, встретился взглядом с черными злыми глазами стража, усмехнулся и получил в ответ такой же звериный оскал. Два чудовища.

Лиэн почуял, что Энрах лгал. Впрочем, раб Бетрезена не может не лгать, ведь ненависть и ложь — это его суть. Чего же он добивается на самом деле? Не любви эльфийки — в такую демоническую романтику не верилось совсем.

— Горгульи нас видели, но Легион не пришел, — заметил Лиэн.

— У птичек даже не звериный разум, вряд ли они разобрались, кто их разнес вдребезги, — пренебрежительно отозвался страж.

Если целью демона было убить сына Даагона, то Энрах давно бы попытался. Но даже в поединке он вел себя так, словно ему нужна вовсе не смерть Лиэна. Тогда он тянул время болтовней — ждал прорыва Преисподней, раз уж с атакой разума получился пшик. Во второй битве, когда адские гончие полегли в ритуальном круге, монстры тоже пытались лишь захватить Лиэна. И в Выжженных Землях десять лет назад — тоже. Зачем?

— Зачем я Бетрезену? — на всякий случай поинтересовался охотник.

— Да кому ты нужен, кроме смерти! — прошипел страж.

Внезапно лорд оглянулся, словно что-то услышал, и приказал Энраху идти впереди отряда, а за спиной пленника оказалась Тинира.

— Знаешь, что самое странное? — тут же шепнула она. Лиэн, полуобернувшись, вопросительно поднял бровь, и лучница пояснила: — То, что нежить оставила нас в покое. Может, мы не туда идем?

«Или, наоборот, туда, куда надо Мортис?» — подумал Лиэн, глянув на широкие плечи шагавшего впереди Сонила. Третье чудовище просто обязано быть в отряде для ровного счета. Но оно еще ни разу себя не проявило, если не считать плохого сна вора при Большой. Почему нежить не нападет? Да, днем орды Мортис слабее, чем ночью, но Лиэн чувствовал — причина затишья не в этом. На скале отряд не смог бы долго защищаться, они полегли бы все. Может быть, после битвы в лесу Вереска друиды поняли, что нахрапом его не взять? «Вряд ли, — тут же засомневался он. — После этого орда богини напала на отряд у реки, где меня не было».

Значит, тогда друиды еще били наугад. И только потом нежить откуда-то узнала, что у Лиэна есть Последняя Руна. Ничем иным объяснить это затишье невозможно, особенно в ущелье. А узнать о Руне враги могли только от Раэрта. Или от Иссианы.

Если так, то служители Мортис постараются устроить такую ловушку, чтобы Лиэн сам пришел к ним в лапы. Чтобы не смог не прийти. И чтобы не смог применить Руну.

Вот только он связан, безоружен и теперь уже точно сам никуда не сунется.

Маленькая долина, спрятанная между гор, не очень обрадовалась чужакам: едва отряд спустился в заледенелое подобие леса, между редкими еловыми стволами снова заметалось эхо дикого рева, и доносился он в стороне от пути в Фогфелл.

— Оборотень! — вскинулась Тинира.

— Это просто медведь, — возразил Лиэн. — У оборотня другой голос.

Рев повторился — с отчаянным, полным тоски подвыванием.

— Нет, на медведя не похоже, — со знанием дела сказал Сонил. — Что, я медведя никогда не слышал? Проверить бы следы.

— А почему не сейчас? — загорелась этой идеей лучница. — До заката успеем. Лорд, можно?

Даагон не позволил.

— Не будем отвлекаться. Старейший предупреждал: мы должны добыть Посох Духа до исполнения пророчества Звезды. Можем не успеть. Полчаса отдыха, и идем через перевал.

Пленника развязали, накормили и снова надели путы. Веревка была не из слезного дерева, а просто укреплена эльфийским заклинанием, и пережечь ее носителю огня Галлеана ничего не стоило. Лиэн сначала подумывал, а не избавиться ли от пут при удобном случае, но заметил быстрый взгляд отца и понял, что лорд только того и ждет. Неужели он и в самом деле заметил эхо магии рода Эрсетеа и провоцирует на дальнейшие шаги? И кого отец провоцирует этим «пленением» на самом деле?