В 1989–1998 гг. функционировал поддерживаемый за счет части акцизов на топливо дорожный фонд, который должен был решить проблему, возникшую из-за того, что не существовало обособленных, поддающихся стабильному планированию и обеспечивающих амортизацию средств на расширение и эксплуатацию дорожной сети. В результате этого финансирование связанных с дорожной сетью проектов осуществлялось в ритме циклического чередования периодов крупных разгонов и остановок. В 1999 г., во время первого правительственного цикла, «Фидес» упразднила дорожный фонд, чтобы получить средства, которые можно было бы использовать более свободно.

Причиной создания Национального культурного фонда в 1993 г. и Инновационного фонда в 2004 г. было стремление использовать наряду с институциональным финансированием и более гибкое программное финансирование, конкурсный механизм которого основывался бы на решениях автономных кураториев. Для пополнения первого фонда были введены налоги на промышленные отрасли по производству технических средств распространения культурного продукта, а для пополнения второго – на средние и крупные предприятия. Применение этих вынужденных методов финансирования обосновывалось и тем, что в ходе парламентских бюджетных дискуссий финансовые средства легко утекали в сторону учреждений, обладавших сильными переговорными позициями, а также на повышение зарплат государственных служащих и увеличение пенсий, что сулило непосредственные политические выгоды.

Банковский налог , ставка которого в 2005 г. была определена в 24 % прибыли финансовых предприятий, – в отличие от 16-процентной ставки для всех других предприятий – уже воплощал в себе межсекторные различия. Согласно аргументации министра финансов, эта добавочная финансовая тягота наложена на такой сектор экономики, в котором «значительная часть увеличившихся прибылей была достигнута не за счет собственных усилий и собственной деятельности, a благодаря внешним обстоятельствам, отчасти на деньги налогоплательщиков»[123]. (Здесь министр намекнул на увеличившие прибыли банков щедрые государственные субсидии на компенсацию части затрат на уплату процентов по ипотечным кредитам, которые были введены еще предыдущим правительством, сформированным партией «Фидес».) Введенный в 2009 г. так называемый налог Робин Гуда предусматривал выплату крупными фирмами по снабжению и торговле энергией особого 8-процентного налога, который мог быть использован на компенсацию высоких цен на центральное отопление и модернизацию отопительных систем. Совершенно очевидно, что здесь речь идет о внутрисекторном перекрестном финансировании, с помощью которого социалистическое правительство (либералы вышли из коалиции в 2008 г.) попробовало оказать помощь наименее материально защищенным группам жителей панельных микрорайонов, причем постаралось примирить общественное мнение с особым характером этих финансовых обязанностей, нарушающим общий принцип «отбираем у всех», объявив этот особый налог временным. Таким образом, банковский налог должен был быть упразднен через два, а налог Робин Гуда через три года, если бы в 2008 г. не разразился мировой финансовый и экономический кризис. Несмотря на то что ни величина, ни цель этих дополнительных платежей не мотивировалась стилизованным под общие интересы частным интересом, направленным на вытеснение, разорение противников, идеологически-пропагандистское название и обоснование особых налогов все же предвещало скрывавшиеся в их использовании опасности и антирыночные возможности. Заверения во временном характере этих налогов вызывали неприятные ассоциации, достаточно вспомнить заголовок статьи из газеты «Веспреми напло» от 1983 г.: «Офицеры временно находящихся в нашей стране советских войск получат собственные квартиры».

Поначалу финансовые изъятия в виде особых налогов, обеспечивавшие бюджетное равновесие, существовали не только в качестве идеологизированных поборов-наказаний. Столкнувшись с необходимостью выполнения предписаний, предусматривавших для Венгрии, которая подверглась процедуре чрезмерного дефицита, сокращение в определенных темпах размера бюджетного дефицита ниже 3 % от ВВП, правительство, сформированное «Фидес», не могло без компенсации приступить к выполнению своего единственного предвыборного обещания, крупного и радикального сокращения налогов. Без введения особых налогов это немедленно подбросило бы до 6–7 % бюджетный дефицит, только что пониженный с трудом правительством Байнаи до 4-процентного уровня. К тому же элементарный политический интерес заставлял «Фидес» сохранить и премировать свою главную потенциальную социальную опору, «национальный средний класс», а немедленным средством для этого было введение единой налоговой ставки на доходы физических лиц (НДФЛ). Компенсация не поступивших из-за этого в бюджет огромных доходов была осуществлена уже с помощью широкой системы «кризисных налогов». Новое правительство просто воспользовалось унаследованными от правительств Дюрчаня и Байнаи налоговой структурой и риторикой, сохранив даже надежду на временный характер «кризисных налогов», но сразу расширив их спектр. В итоге четыре вида кризисных налогов были подчеркнуто нацелены на отрасли экономики (финансовый сектор, энергетика, телекоммуникация и сети магазинов мелкой торговли) с повышенным участием иностранного капитала. Воспользовавшись антибанковскими настроениями, окрепшими во всем мире из-за кредитного кризиса 2008 г., правительство Орбана с самого начала подчеркивало пенитенциарный характер особых налогов в финансовом секторе. (Хотя в Венгрии ставшее необходимым спасение банков было осуществлено западными материнскими банками и ничего не стоило Венгерскому государству.)

Уже тогда было видно, что экономическая политика «Фидес» является нечем иным, как непрерывной борьбой между антропоморфизированными силами «строительства нации» и «разрушения нации»: особыми налогами облагаются банки, «вырабатывающие сверхприбыль», телекоммуникационные компании, энергетические фирмы, коммунальные предприятия, мультинациональные компании, «вывозящие свою прибыль за границу», «производители гамбургеров», продающие «вредную для здоровья» пищу. Эти акции пользуются немалой общественной поддержкой, поскольку после смены режима простые люди чувствуют, что, в то время как крупные системы угнетения (однопартийная система, монополия государственной собственности) были уничтожены, все же сохраняются определяющие повседневную жизнь малые системы угнетения и подчинения. В материальном отношении граждане стали, если это возможно, еще более незащищенными перед лицом бюрократии, коммунальных предприятий и банков. Это чувство неопределенности, эта фрустрированность могли быть трансформированы в эмоции, поддерживавшие и легитимировавшие правительственные меры по сбору особой «дани».

В настоящее время налог на прибыль и «общие и нормативные выплаты» мелкого бизнеса составляют лишь 37 % всех взносов хозяйствующих субъектов, пишет бывший либеральный министр экономики Иштван Чиллаг и продолжает: «Большинство, 63 % взносов предпринимателей составляют поборы, наложенные на отдельные фирмы, группы предприятий, то есть “по индивидуальной мерке”. Нечего и говорить, что цель таких поборов, выходящих за рамки предсказуемых, общих условий, как и цель облегчения или аннулирования общеобязательных финансовых взносов, в безграничном произволе»[124]. Придя к власти в 2010 г., «Фидес» «пообещала упразднить треть существовавших тогда 52 различных налогов, однако, по данным Национальной налоговой и таможенной службы (ННТС), к июню 2014 г. их количество увеличилось до 72. Если добавить к этому новые виды финансовых изъятий, заявленные в бюджете на 2015 г., то количество каналов отчислений увеличится примерно вдвое»[125].