довольно ленивой, но одновременно амбициозной особой, причем амбиции ее в основном сводились к материальной сфере.

– Вы знаете, с кем она общалась, помимо вас и однокурсников?

– Понятия не имею – говорю же, мы не стали близкими людьми, и я вообще сомневаюсь, что это когда-либо могло произойти! Я никак не ожидал, что Катя могла шантажировать и Танюшку, она ведь ее сестра!

– Видимо, как и вы, она не испытывала к своим родственникам теплых чувств. Мне кажется, пришло время рассказать обо всем жене и дочери, иначе будет поздно: вы уже и так дел наворотили своей скрытностью и заставили вашу супругу сделать то, что, по вашим же словам, чуждо ее натуре!

– Вы дадите мне поговорить с Ириной? Я не верю, что она могла убить, даже из ревности… Ира, она не такая, понимаете?

– Она призналась. Вы можете с ней встретиться и рассказать, что на самом деле связывало вас с Уткиной: возможно, ей станет легче… Хотя, может, и наоборот, ведь тогда получается, что она напрасно лишила человека жизни!

* * *

Алла нервно металась по кабинету под недоуменными взорами коллег: они редко видели ее в подобном состоянии, ведь она отличалась уравновешенным характером и предпочитала не демонстрировать на людях панику.

– Мы кровь из носу должны его отыскать! – бормотала она. – Парень в опасности, его ищут и, если мы не ускоримся, найдут. Тогда его ждет участь Гуревича!

– Ну и что? – пожал плечами Белкин. – Сам виноват: если они с Гущиным убили и ограбили ювелира…

– Ключевое слов «если», Александр! – перебила опера Алла. – Мы же ничегошеньки не знаем… И потом, что, по-вашему, нам нужно расслабиться и ждать, пока бандиты друг друга поубивают?

– А что, это мысль! – усмехнулся Дамир.

– Ага, – поддакнула Алла с сарказмом, – а заодно утянут за собой случайных жертв – обычных людей, наших с вами сограждан, Дамир, которых мы обязаны, между прочим, защищать! Тот человек, или люди, если их несколько, очень опасен: судя по тому, что он сотворил с несчастным Гуревичем, он ни перед чем не остановится – уж больно велик куш, и мы должны его остановить, иначе будут еще трупы!

– Мы уже побывали везде, где можно его найти, – впервые подал голос Артем Шеин. – И не мы одни!

– Его съемная квартира перевернута вверх дном, – подхватил Белкин. – Соседей опросили, никто ничего не видел и не слышал.

– Как обычно! – фыркнула Алла. – Что, прям вообще ничего?

– Ну, есть одно свидетельство… – неуверенно проговорил.

– Ну? – навострилась она.

– Вряд ли ему можно доверять!

– И все-таки?

– Один бомжик пьяненький сказал, что видел чужого мужика, который вошел в подъезд около одиннадцати. Он в мусорных бачках ковырялся: они рядом с пирожковой расположены, и туда в конце дня выбрасывают неликвид. Он все еще ошивался у баков, когда мужик вышел и ушел под арку, и было это в начале первого.

– А как он время-то определил? – поинтересовалась Алла. – Он же бомж, вы сказали?

– Так у него есть радио, маленькое такое, а на нем циферблат – наверное, спер где-то. Или нашел.

– Ясно. Он смог описать незнакомца?

– В общих чертах, ведь сейчас в одиннадцать уже темно.

– Портрет составить можно?

– Вряд ли, он запомнил только общие черты: мужик был вроде бы бритый наголо, среднего роста, в спортивной куртке и джинсах.

– А выходил он один?

– Да.

– Так, значит Антона не нашел…

– Видать, парнишка понял, что его ищут, и свалил, – предположил Антон.

– Интересно, камешки у него с собой? – задал вопрос Белкин.

– А что с хозяином гаража? – спросила Алла, игнорируя вопрос молодого опера. – Он рассказал, кому сдал его?

– Ой, Алла Гурьевна, там все глухо: мужик – хронический алкоголик, авто давным-давно пропил, а ненужный теперь гараж остался. Вот он и дает ключи всякому, кто заинтересован.

– В последний раз кому давал?

– Так не помнит он! Мужик принес бутылку и закусь, они дернули, значит, и договорились. Хозяин гаража смутно помнит только то, что на мужике была кепка – и больше никаких деталей!

– Значится, так, – изрекла Алла, усаживаясь, наконец, в свое высокое кожаное кресло и позволяя глазам коллег отдохнуть, вместо того чтобы постоянно следить за ее быстрыми передвижениями по периметру кабинета. – Формулируем задачи. Первое: ищем Антона Гущина, опрашивая его друзей и знакомых – кто-то должен знать о том, где он скрывается! Второе: выясняем, не договаривался ли кто-то о сбыте крупной партии бриллиантов…

– Сейчас куда правильнее для него было бы залечь на дно, – прервал Аллу Ахметов. – Высовываться с крадеными брюликами означает «засветиться» и подвергнуть себя опасности.

– Вы, конечно, правы – с одной стороны, – согласилась Алла. – Но давайте не забывать о том, что парень убегает!

– А для побега нужны бабки! – понял ее мысль Белкин.

– Верно! В этом случае правильнее всего как раз избавиться от камней, так что – флаг вам в руки, коллеги! А я попрошу кое-кого навести справочки о бриллиантах.

* * *

Лера ушам своим не поверила, когда дежурный сообщил ей о визите Романа Вагнера: никогда еще он не приходил к ней добровольно: его либо доставляли под конвоем, либо Лере самой приходилось отправляться к нему домой! Поэтому она поприветствовала визитера словами:

– Какая приятная неожиданность!

– Надеюсь, что так, – сдержанно улыбнулся он и сел на стул, на который указала хозяйка кабинета.

– Что за важное дело вас привело? – поинтересовалась она. – Вы ведь не просто так заглянули, чтобы поздороваться?

– Ну, вы ведь тоже никогда не приходите без повода, – пожал он плечами.

– А вы меня никогда и не зовете в гости, – парировала она.

– Если бы я знал, что вы желаете заскочить на чаек, обязательно пригласил бы! Но вы правы: я хотел узнать, как продвигается дело об убийстве Фельдмана.

– Не думала, что вы так переживаете из-за человека, с которым даже не были знакомы лично!

– Он все-таки принадлежал к нашему сообществу… сообществу ювелиров, я имею в виду, и мне не все равно! Кроме того, помнится, вы подозревали Эдуарда, и мне любопытно, надо ли нам продолжать волноваться, или с него сняты все подозрения?

– Думаю, вы можете успокоиться: судя по всему, ваш брат не имеет отношения к преступлению, – сказала Лера. – Тем не менее, подписка пока не отменяется – до окончания расследования.

– Гора с плеч!

В ответе Романа Лере послышался сарказм, однако она не была уверена до конца.

– Ну, раз уж вы все равно здесь, – продолжила она, так как он, похоже, не собирался больше говорить, – то я задам вам несколько вопросов, если не возражаете?

– Я весь превратился в слух.

Снова сарказм? Лицо Романа хранило невозмутимое выражение,