– Это не очень обнадеживает.

– А должно: узнаешь что-то о себе, о том, что для тебя важно, – он откинулся на спинку стула и скрестил ноги. – У тебя папины глаза и рост, но мамин нос. Никто не может предугадать, какие физические свойства унаследует ребенок. Магия работает примерно так же: некое твое качество, характерное именно для тебя, вплетается в твою способность. Например, правда всегда меня интересовала, а слова – захватывали.

– То есть эти две вещи проявили вашу силу, – сказала она, заинтригованная таким выводом. Что ее видения говорили о ней?

Стук в дверь прервал их.

– Почта, – произнес голос с другой стороны.

Месье Патинод встал из-за стола и открыл дверь. После быстрого, несколько приглушенного разговора он вернулся с пачкой писем.

– Я попросил твою почту тоже, – сказал он и передал ей несколько неважных конвертов, а потом замешкался. Взгляд его на секунду замер на одном из них, прежде чем он показал его.

Неприятно знакомый почерк. Адресовано «Репортеру из морга», на обратном адресе – «Коллега-писатель».

Ее пульс взмыл вверх, как испуганный кот по стволу дерева.

– Можно? – спросил месье Патинод.

– Пожалуйста.

Он распечатал письмо и стал читать вслух.

– Мой дорогой писарь, вижу, что мой подарок оказался для вас весьма вдохновляющим. Браво за последнее описание моего нового экспоната. Я доволен. Продолжайте обязательно.

Натали показалось, будто по шее сзади пробежал холодный ветерок.

– Он отвратителен.

– Да, – сказал месье Патинод, кивнув, – но его настрой хотя и противный, при этом искренний. Что заставляет меня считать самым безопасным вариантом продолжать делать так, как хочет он.

– Это ужасно. – Одно дело было читать По и совсем другое – писать о настоящих людях и реальных преступлениях, чтобы порадовать убийцу.

Месье Патинод вложил письмо обратно в конверт.

– Я мог бы дать задание…

– Non, – Натали отодвинула стул. Она вынула несколько шпилек из кармана брюк, заколола волосы сзади и снова надела кепку газетчика. – Я журналист. И уже отказалась от видений ради собственного благополучия. Так что не собираюсь отказываться еще и от этого.

Это не было приятным компромиссом, но она могла его принять, пока.

Шли дни, и спокойствие ей внушало решение не прикасаться к стеклу, а силу поддерживали надежные, всегда в поле зрения, полицейские. Обретение некоего контроля принесло ей уверенность.

Без тревоги от видений, потери памяти или вплетения секретов в душу. Она просто будет Натали Боден, анонимным репортером в государственном морге. Не Натали Боден – странной девушкой, впадавшей в зловещий транс, когда Темный художник присылал новую жертву, и чувствовавшей на себе взгляды других посетителей морга.

Правильно?

«Я ощущаю себя в безопасности».

«Я чувствую себя нормальной».

Чтобы отпраздновать первую неделю своей новообретенной свободы, она купила маме цветы у мадам Валуа. Ее радовала мысль, что на этот раз она запомнит их покупку.

Натали внесла букет желтых, розовых и белых маргариток в морг. Она ожидала, что судьба уколет ее иронией и покажет новую жертву, но, к счастью, жестоко убитых девушек на плитах морга не было. Все несчастные мужчины и женщины там (кроме одного человека, следы на шее которого выдавали самоубийство через повешение) выглядели просто как спящие. Их смерти были холодными, жалкими и одинокими – противоположность зрелищности. Легко забыть. Отчасти поэтому Натали считала их такими трагическими.

Через пять дней после появления в морге тела Шарлотт Париж вслух стал гадать, не остановился ли убийца. Хотя у него был перерыв в две недели между вторым и третьим убийствами, аппетит публики был уже подстегнут. Он их поддразнивал, приучил ожидать большего, создал предвкушение. Нельзя было пройти мимо трамвайной остановки, или постоять в очереди в морге, или посидеть в кафе и не услышать, как кто-нибудь рассуждает, будут ли еще убийства. Может, его убили, либо он уехал из города, либо его обнаружили и шантажируют. Le Petit Journal спросил: «Темный художник выпустил нож из рук?»

Остановился ли Темный художник или нет, она уж точно остановилась.

Натали посмотрела на Кристофа, который ей вежливо кивнул.

Представляя встречу с Кристофом и обсуждение других тем, не смерти, не видений и не магии, она улыбалась. Она хотела поговорить с ним, действительно поговорить и собиралась с духом, чтобы пригласить его на кофе с пирожным.

Да, она сделала правильный выбор и была готова к новым, радостным событиям.

Жизнь должна наладиться – и наверняка наладится.

На следующий день Натали вошла в торговую галерею и остановилась, чтобы глаза привыкли. Как бы ни нравилось ей снаружи, пройти по людному пассажу со сводчатым стеклянным потолком и гранитовым полом было так же занятно. Скопление магазинов и ресторанов по обеим сторонам будто привнесло бульвар внутрь, и Натали это казалось отличной идеей.

Она гуляла по галерее, прошла под декоративным кованым указателем, изгибавшимся над головой. Где-то между канцелярской лавкой и парфюмерной она остановилась. Люди сновали туда-сюда, но что-то было не так.

Кто-то следил за ней?

Она повернулась и увидела своего полицейского на привычном расстоянии. Никто не останавливался и не притворялся, что смотрит в другую сторону; все выглядело повседневно. (Если уж на то пошло, люди были раздражены, что она застряла на ходу.) Осмотрев все лица в поле своего зрения, она заключила, что ошиблась. Должно быть, это сочетание полицейского сопровождения и замкнутого, людного пространства.

Покачав головой, Натали отправилась дальше по проходу. Когда она приблизилась к Le Canard Curieux, Агнес подошла с другой стороны. Ей захотелось побежать и сгрести миниатюрную Агнес в объятия.

Они встретились у входа, журча приветствиями, объятиями и поцелуями. Официант усадил их внутри ресторана и предложил меню.

– Ты выглядишь такой отдохнувшей! – сказала Натали. – Если бы лето было шестнадцатилетней парижанкой, оно бы выглядело точно как ты.

Светло-каштановые волосы Агнес посветлели за лето, а персиковая кожа была на несколько тонов более загорелой. Ее ясные голубые глаза сияли ярко, а розовое хлопковое платье с белыми пионами идеально дополняло летний образ. Натали внезапно осознала, что у нее волосы были неухоженными, а щеки обгорели.

– Спасибо, – сказала Агнес, сияя. – А это твое платье просто божественно. Мне нравится желтый, но особенно нравится вышивка бусинами. Если бы ты не была настолько выше меня, я бы попросила его поносить.

Натали сделала себе мысленную заметку: попросить маму показать ей, как сшить похожее платье для Агнес. Если она поработает над ним пару месяцев, то как раз сможет подарить ей на Рождество.