ее объятия, крепко прижимая к себе и только приговаривая: «Мама, мамочка», так по ней соскучился, чувствовал ее тепло, как от живого человека. Мама тоже обняла меня, гладила по голове, как всегда делала, крепко обнимая в своих любящих объятиях, слезы текли у нас по лицам сами по себе. Но потом она решительно отодвинула меня, вытерев слезы и сев в кресло, заговорила властно и коротко, как всегда делала, зная, что все ее советы будут выполнены.

Вот что она сказала:

– Миша, молчи и запоминай. Мне немного времени дали, а сказать надо многое. Ты попал к хорошим людям, теперь я за тебя спокойна. Слушайся Наталью Алексеевну во всем и по мере сил помогай во всех делах, тут теперь твое место и время, тут и счастье будет.

Но при ближайшей возможности тебе с ней надо попасть в нашу квартиру и забрать там то, что я скажу. Не перебивай, я знаю, она может. Квартиру не продавай, пусть Наталья распоряжается ею, еще пригодится. В столе в нижнем ящике двойное дно, там лежат карточки с деньгами, их много, отдай все Наталье, она распорядится с умом. Пин-код у всех одинаковый – мой день рождения – помнишь еще?

– Конечно, мамочка, 15 июля.

– Верно, но слушай дальше.

– На антресолях в бабушкиной шкатулке лежит золото, есть и бабушкино, и мое, заберете его сюда, там оно ничего не стоит, а здесь дорого оценят. Пусть этим Наталья займется, сам не лезь.

Надежда хоть и хозяйничает у нас, но баба она честная, ничего не тронула. Она, конечно, Алинку за тебя замуж хотела выдать, хоть и не нравилось это все мне, но как мать я ее понимаю.

Так, что еще, а, вспомнила. Оставь себе только крестик на цепочке, это я покупала, и носи постоянно, я крещеная была, и ты тоже, хоть и еврей по мне, теперь это без разницы, тут – ты русский и православный, все службы справляй, как положено, это важно. Хорошо, что по отцу русским записан, и облик у тебя больше на него похож.

Да, еще, заберешь себе все фото и мои бумаги на память, а документы на квартиру, как сказала, отдай Наталье, она разберется. Что еще? Вроде все сказала, что хотела, хоть и долго думала, и собиралась, пока отпустили.

– Мамочка, а как ты?

– Все нормально, я теперь с твоим отцом, он тут тоже, глупая я была, счастья своего не поняла, теперь все верну сполна. Ребенок ребенком, но и родного человека забывать нельзя было.

…Да, иду, иду, зовут меня уже, я еще разок если смогу, приду, а потом уже и не надо будет. Но ты не переживай, поминай только почаще, особенно в день Веры, Надежды и Любви и матери их Софьи, это и мой день, у отца Павла спросишь. Ну, все, родной, до свидания, я тебя всегда любила и берегла, будь хороший мальчик!

– И с этими словами она исчезла, – завершил грустным голосом свой рассказ Миша.

История эта потрясла всех до глубины души, дамы еще раз убедились, что материнская любовь – самая сильная, сильнее смерти! Родители ни Наталье, ни барыне давно не снились, видно, знали, чувствовали, что у них все в порядке, а здесь даже сквозь время и смерть мамочка о сыночке позаботиться смогла.

И барыня конечно же пообещала, что при ближайшей возможности сделает с помощью Натальи все, как просила Софья Моисеевна, тем более и сама думала, как помочь Мише в его делах.

Глава 27

«Не ждали!»

Итак, в ближайший же прилет Натальи в прошлое они с Мишей договорились в скорейшее время совершить его перенос в будущее.

Наталья, конечно же, волновалась, как все произойдет, но переносила же она до этого Мурзика, да и вес в Мише был явно меньше мешка, который она так успешно недавно перенесла.

Но пришлось сказать, что мужчине нужно сесть к женщине на колени и плотно прижаться к телу, что он, смущаясь и краснея, и сделал. Волновались они оба безумно, Наталья чувствовала, как быстро бьется Мишино сердце, и как он немного дрожит, наверное, так же усиленно билось и ее сердце, но к общему облегчению, перенос состоялся успешно, прямо в комнату к Наталье.

Требовалось только заменить Мишину одежду – ведь он так и перешел в будущее в сюртуке чиновника начала девятнадцатого века. Пришлось быстро сбегать до ближайшего «Ашана», купить джинсы, простую куртку, рубашку и ботинки и переодеть его в современный наряд, от которого он уже и отвыкать начал.

Они долго думали, как легализировать пропажу и новое появление Миши в будущем, и общими усилиями придумали историю о том, что во время пребывания на даче у друзей он заболел, а после болезни на фоне высокой температуры ненадолго потерял память, что не позволяло ему оповестить о себе на работе и дома, и вновь вспомнил о своей жизни только недавно. Конечно, история была шита белыми нитками, но и другой не придумывалось.

На работу Миша позвонил по телефону, выдав эту же историю в краткой версии, сказал, что уезжает в деревню по состоянию здоровья, и чтобы они уж как-нибудь сами все оформили, а ему еще нельзя надолго выходить из дома, и переслал заявление по электронной почте, приложив к нему свое фото и скан паспорта в подтверждение подлинности своей личности.

В ответ он выслушал удивленные ахи и возгласы, но и уверение в том, что все так и будет сделано, и он даже сможет получить расчет, который ему переведут на карточку. Так что тут все дела были завершены. Оставался вопрос с квартирой и вещами Миши и его мамы.

Появление Миши на пороге своей квартиры было подобно эффекту разорвавшейся бомбы. Надежда Владимировна, соседка Миши, потихоньку прибиралась в ней, счастливо напевая, поскольку уже вполне в ней освоилась и считала своей, мечтая поселить сюда дочку с каким-нибудь мужчиной, ведь невеста с квартирой, да еще и в старом доме в хорошем районе Москвы – это товар «дефицитный» и очень привлекательный для женихов.

И вдруг открывается дверь, и на пороге появляется всеми забытый хозяин, да еще и в сопровождении какой-то строгой дамы, которую он представил как свою начальницу.

Конечно, Наталья выступала в этой роли, так как не могла, да и не хотела оставлять Мишу одного в такой непростой ситуации. Миша сначала растерялся, увидев женщину в своей квартире, но потом повел себя достаточно решительно, отчитывая соседку и вытесняя ее из