Видит ли меня сейчас мой отец?»

Юрий Груздев – начальник службы безопасности вновь открывающегося отеля – оказался совсем не таким, каким изображают представителей этих профессий в новомодных бандитских сериалах. Вадим ожидал увидеть перед собой здоровенного, бритоголового детину, мало отличающегося от тех, от кого сам должен охранять отель.

Но за столом сидел худощавый невысокий человек с густыми бровями и пышными седоватыми усами, под которыми угадывалась насмешливая улыбка. Груздеву, по всей видимости, было за сорок, но он смотрелся подтянуто и моложаво. Новый начальник в недавнем прошлом скорее всего был военным. Вадим живо представил его в кителе и попытался мысленно угадать, в каком звании он вышел в отставку.

– Подполковник! – неожиданно ответил на его молчание Груздев.

Вадим на секунду опешил, но быстро взял себя в руки.

– Вы умеете читать мысли на расстоянии? – спросил он.

– Работа такая, – усмехнулся в ответ Груздев и подмигнул.

Чуть позже Вадим убедился, что манера подмигивать собеседнику во время разговора – характерная особенность его начальника. Он подмигивал так, словно приглашал своего собеседника в союзники, демонстрируя, что только им двоим известно нечто, о чем никто другой даже не догадывается. Часто казалось, что Груздеву все равно, на ком отрабатывать мимические приемы – на женщине, заблудившейся в лабиринтах отеля в поисках дамской комнаты, официанте, спешащем с подносом по коридору, или своем собственном подчиненном. Он моргал непрестанно, заставляя людей теряться в догадках, кто перед ними – фамильярный тип, невежа или проницательный, уже уличивший их во всех грехах, но до поры до времени великодушный секретный агент.

– К тому же, – продолжал улыбающийся Груздев, – твои мысли, боец, и угадывать не надо. Ты как на ладони. Стоишь, на плечи мои глазеешь, словно погоны рассматриваешь! – И он опять подмигнул.

Вадим с досадой кивнул:

– Верно. Может быть, вы и фамилию мою уже знаете?

– Немнихер, – не задумываясь ответил Груздев.

Вадим сокрушенно покачал головой:

– Не угадали.

– Это я так намекаю, – расплылся в улыбке начальник, – чтобы ты вынул руки из карманов. – И он опять подмигнул.

– Остроумно, – оценил Вадим и помрачнел.

Он уже начал жалеть, что пришел сюда. Груздев же, напротив, казался довольным.

– Ну и как же твоя фамилия? – спросил он. – Выкладывай свои проблемы. Смелее.

Вадим помедлил с ответом. Он без интереса обвел взглядом комнату и зачем-то отряхнул брюки.

– Та-ак… – протянул разочарованно начальник. – Ну тогда – свободен.

– Моя фамилия Григорьев, – неожиданно выпалил Вадим. – И я по рекомендации полковника Рябы…

Груздев расплылся в улыбке:

– Рябы? Кхе… Как он там, бродяга?

– Да как сказать… – глубокомысленно промычал Вадим. – Потихонечку. Одним словом – жив-здоров.

Он понятия не имел ни о каком Рябе, просто назвал фамилию, которую ему дали как пароль.

– Сам-то чего умеешь? – благосклонно спросил Груздев, рассматривая худощавую фигуру Вадима.

– Я боксом занимался, – уверенно соврал тот.

– Это хорошо, – кивнул Груздев, показывая мимикой, что ни капли не поверил в эту чушь. – А в смысле головы – как?

– Не понял? – переспросил Вадим. – Что, в смысле головы?

– По образованию ты кто?

– А-а… – Вадим почувствовал облегчение. – По образованию я историк. Закончил МГУ. Потом аспирантура. Немного преподавал, писал статьи, участвовал в конференциях.

– То что надо, – сухо резюмировал Груздев. – Годится. Сейчас, брат, знаешь какое время? Время интеллектуалов. У нас швейцар – кандидат биологических наук.

Как выяснилось позже, начальник службы безопасности не соврал. Помимо швейцара-биолога в новом штате отеля числились также официантами и посыльными доктор философии, два математика, врач-офтальмолог и оперный тенор.

Груздев решительно придвинул к Вадиму чистый лист бумаги.

Отель готовился принять первых посетителей только в мае. То есть меньше чем за два месяца всей разношерстной службе безопасности, набранной улыбчивым и подмигивающим Груздевым, предстояло освоить новую профессию.

Группа охранников, в которую определили Вадима, состояла из восьми человек, включая оператора и старшего смены. И никто в этой смене, в том числе и ее начальник, толком не знал, что нужно делать. Поэтому работу сначала строили по наитию. Определили несколько постов для почасового дежурства: на центральном входе, на служебном входе и на лестнице. На этих постах всегда находилось по одному человеку, каждый из которых умирал от мучительного безделья и напряженного ожидания сменщика. Кроме того, придумали поэтажный обход, совершаемый сотрудником свободной смены безостановочно в течение часа. Гораздо сложнее было решить, чем занять оставшихся четверых. Эта проблема так и осталась нерешенной до самого мая, и не занятые на дежурстве сотрудники смены либо бесцельно слонялись по зданию, осматривая владения, либо просто толклись в операторской.

Вадим с удовольствием бродил по настороженно-гулкому в своей безлюдности отелю и любовался его отделкой, обнаруживая тут и там Историю. Этой науке он посвятил юность и теперь с восхищением и странной грустью ловил себя на мысли, что повсюду видит незримых участников событий полувековой давности, о которых когда-то сам писал статьи и рефераты.

Каждый этаж, по форме напоминающий подкову, он обошел по нескольку раз, рассматривая лепнину и роспись потолочных сводов, старинную резную мебель с декоративными вставками, причудливые витые перила, цветные витражи на лестницах, ковры с замысловатыми орнаментами. Задрав голову и застыв в полусонном оцепенении, он подолгу любовался хрустальными люстрами, бра и канделябрами, а потом, как в музее, останавливался перед каждой скульптурой или картиной, пытаясь угадать, каким чудом они дожили до этих дней в переполненной разночинным людом гостинице.

Вадим разглядывал свое отражение в подслеповатых зеркалах и видел рядом с собой снующих коридорных, степенных коммерсантов, заносчивых иностранцев с сигарой во рту, похожих как один на Мистера Твистера из стихотворения Маршака. Всмотревшись повнимательней, он стал различать в зеркальной мути и иные лица. Это были странные, молчаливые люди в дорогих двубортных костюмах, сидевших на них так же строго, как совсем недавно – известная всей стране форма с синими петлицами.

В тридцатые годы у работников НКВД в этой гостинице была особая, важная миссия: они зорко следили за сохранностью антикварных вещей, привезенных сюда из Резервного фонда и принадлежащих когда-то членам царской семьи, дворянам и богатым купцам, а также – за некоторыми постояльцами отеля, фамилии которых были хорошо известны в стране. В далеком тридцать восьмом здесь бдительно наблюдали за великим писателем Шолоховым и в особенности за его гостями. Точнее – гостьей.