хозяина — прямо ловили с раскрытым ртом каждое его слово.

Пришлось приспосабливаться к действительности, к счастью, Свигги опять нажрался и расположением войск уже я сам занялся вместе с единомышленниками.

В центре стали тевтонцы, часть моих и тверичи, как самые боеспособные подразделения. Пехоту я плотно загородил рогатками, боевые возы гуситов распределил в четыре группы, образовав что-то вроде импровизированных редутов, для прикрытия пушек, тоже сведенных на четыре позиции на флангах.

Теперь, и фланги и центр были достаточно укреплены, чтобы выдержать натиск поляков. А всю конницу тоже разделил на две части и отвел немного назад, чтобы оперировать ими при необходимости поддержать направления. Татар ни с кем смешивать не стал, тоже оставил в оперативном резерве.

Действовал по наитию, так как нихрена пока толком не соображал в военной науке, да и сам Шемяка особым опытом не обладал. Впрочем, задумка не встретила никакого отторжения у более опытных соратников.

— Великий князь собирает совет... — мимо пронесся один из рынд Свидригайло, размахивая флажком.

— Поляки уже стоят, какой совет? — Корибутович ткнул рукой в сторону польских позиций.

Предчувствуя очередную пакость, я про себя ругнулся и взялся за поводья.

В шатре Свидригайло стало сразу ясно, что неприятности не за горами.

— Передвигаем войско! — решительно скомандовал литвин. — Уйдем назад и вправо!

Выглядел он, мягко говоря, неважно. Красная, опухшая морда, мешки под глазами, губы дрожат, а в голосе сквозит истерика.

От князя сильно шибало перегаром, а сам он едва держался на ногах.

Литовские князья одобрительно закивали.

— Верно! Надо отходить! — запальчиво выкрикнул Иван Бельский, недавно переметнувшийся от Сигизмунда к Свидригайле.

— Поляки уже готовы, — не выдержал я. — Начнем сниматься с места — ударят! Что тогда?

— Это неразумно! — в свою очередь попытался вмешаться фон Кирсхоф. — Мы уже укрепились, а поляки готовы атаковать. Не время!

— Не вам решать! — надменно бросил ему старший брат Бельского Олелько Владимирович. — Князь приказал!

Я сразу понял, что братья успели создать при Свидригайле свою партию.

— У-уум... — невнятно прохрипел вдруг Свидригайло, махнул рукой, неожиданно осел и упал на ковер боком, звонко брякнув доспехом.

В шатре пробежал изумленный ропот.

— Отравили!!! — заорал Бельский, тараща глаза и схватился за саблю. — Не подходи...

Я выматерился и тихо шепнул Книпроде, сопровождавшему фон Кирсхофа.

— Окружите шатер, никого не впускать и не выпускать.

А сам оттолкнул Бельского, присел возле Свидригайло и взял того за запястье.

Пульс почти не прощупывался. На его мертвенно побледневшем лице застыла страшная гримасса, правое веко и правая нога судорожно подергивались.

— Лекаря сюда. Он жив пока.

— Что значит, пока жив? На смерть князя обрекаешь? — вызверился Олелькович. — Не ты ли приложил руку?

— А не ты ли с ним всю ночь бражничал? — Вяземский ткнул в него пальцем.

Литвины зароптали, русские князья вступились за меня, в любое мгновение могла начаться драка.

Я не выдержал и гаркнул:

— В уме ли вы братья? Того и гляди поляки ударят, а вы собачитесь. Молчать, мать вашу...

В шатре наступила тишина. Один из литвинов хотел выскользнуть, но тут же вернулся и тараща глаза, ошарашено заявил:

— Окружили! Не выпускают...

— Так и есть, — спокойно ответил я. — Бежать собрался? Пока не решим, что будем делать — никто отсюда не выйдет.

Прибежал лекарь-грек, быстро осмотрел Свидригайло и печально заявил:

— Князь жив, но его схватил удар.

— И что? Будет жить?

— Сие мне неведомо, — грек пожал плечами. — Покой, токмо покой, а там Господь разрешит...

Бельский с братом сильно заволновались, остальные литвины тоже начали роптать.

Да и я сам, честно говоря, весь взмок под броней от волнения. Как ни крути. Свидригайло был силой, которая объединяла всю эту разношерстную толпу. Не я, никто другой, а именно вот этот литвин. Да, за мной пойдут, но не все, а пока будем грызться и рядиться, поляки вполне могут устроить нам кузькину мать.

Пришлось брать игру на себя.

— Молчать!

— Да что ты себе позволяешь, московит сраный! — рванулся ко мне один из литвинов, мелкий удельный князек Спытко. — Нет надо мной никого, кроме...

Но недоговорил и рухнул с разваленным лицом на пол рядом с Свидригайлой.

Я даже подумать не успел, тело сделало все само — косой, страшный удар, прямо из ножен и через долю секунды все закончилось. Причем это сделал я сам, а не настоящий Шемяка, он уже давно не проявлялся во мне.

Дальше глянул надменно на остальных и процедил.

— Не понимаете, к чему идет? Помилуют вас поляки? Или переметнутся собрались?

Фон Кирсхоф выдернул из ножен меч и стал рядом со мной. На сухом, аскетичном лице старика читалось намерение идти до конца.

К нему присоединились остальные русские князья.

Я помедлил и бросил, словно сплюнул:

— Мыслите переметнуться? Не быть сему! Пока слово свое не дадите, стоять намертво — никто отсюда не выйдет, ну!!!

Повисла тишина, а ее нарушил Роман Петрилович, воевода Свидригайло, пожилой мужик с порубанным лицом. Он шагнул вперед и сипло выдохнул.

— Я с тобой! Рядить будем после того, как поляков побьем. Людям не скажем, что князь занемог, ибо... — он не договорил.

Но все и так поняли, что может случиться.

В шатер заполошно влетел один из рынд и торопливым речитативом проорал:

— Уходят взад наши с полка левой руки, а поляки трубят вперед...

— Наши! — вскинулись Бельские. — Все сейчас наладим взад...

Как оказалось, они отдали команду своим отходить сразу после приказа Свидригайлы, не дожидаясь общего совета, а поляки подметили и ринулись в атаку. Пришлось опять все брать на себя. Я бы с удовольствием самоустранился, но выхода уже другого не было.

— Я поведу рать! Согласны? А вы мне поможете. Ну, не слышу...

Возражений не последовало.

Я быстро объяснил диспозицию и жестом приказал выходить всем из шатра.

Русские князья разбежались по своим полкам, фон Кирсхоф тоже отправился к своим — я остался только со своими ближниками.

С польской стороны стремительно приближалась лава всадников, пшеки выстроились клином и нацелились на стык левого и серединного полка, как раз туда, где наши литовские ратники начали отходить.

Впереди летела тяжелая конница, цвет польского рыцарства. Пестрые флажки, блеск начищенных доспехов, громадные кони — выглядело все это красиво и страшно. Но меня хреновы рыцари не впечатлили, больше беспокоило количество