Кики завозилась у выдвинутого ящика, принялась смешивать травы в крохотном чайнике, а ей выдала холщовый мешочек датированный 1639 годом.

– Какой сейчас год?

Лира спросила это просто так, для общего развития так сказать. История Эйнхайма валялась на кушетке и так и не получила ее пристального внимания.

– 1642.

Вишневецкая покрутила мешок в руках, раскрыла его и обнаружила в нем сушенные ягоды. Они были похожи на шиповник, но не были им. Они пахли кофе и плесенью одновременно.

– И как вы готовите их?

Лесса Кики с готовностью подошла к ней, забрала мешок, зачерпнула из него ложку после чего отправила ее содержимое в ступку, с усердием размяла и только после этого переложила в джезву, переставив ее на плиту.

– Вы считаете, что это тот самый способ?

Кухарка в ответ на ее, мягко говоря, изумление обиженно фыркнула.

– Это классический рецепт, точь-в-точь, как это делал милорд Арчибальд.

– Кто?

Это имя совсем ничего не дает ей.

– Бенджамин, – пояснила она куда более спокойно, чем пару минут тому назад. – Он звал себя Берг.

– Ах, он.

Лира все еще не в настроении, но все же кофе умудрился взбодрить ее даже в таком тошнотворном виде. Масса стала закипать и испустила мерзкое «пыфф», наполнила легкие ароматом свежесваренного напитка и заставила ощутить приступ дурноты. Кики отставила джезву в сторону, принявшись цедить варево через ситечко. Пить эту гадость Лира разумеется не собиралась.

– Мне нужна чашка. Нет! Миска и кипяток!

Лира не уверена, что у нее выйдет хоть что-то. Запах затхлости пугал и говорил, что дело обречено на провал. Она зачерпнула несколько ложек ягод, засыпав ими дно глубокой медной миски, залила кипятком и приняла ждать, когда они разбухнут, после чего слила воду в мойку и принялась чистить их. Кики затихла, но вовсе не потому, что замерла с открытым ртом или занялась своим делами. Она побежала жаловаться. Лира делала такие странные вещи – вторглась в ее вотчину и усомнилась в рецепте! Гадость!

– Я говорила, милорд, а вы мне не верили, – раздалось за спиной, вызвав первый прилив негодования. – Смотрите! Чистит их! А так не надо!

Перед Лирой появилась рубашка и брюки, а еще корпус мужчины, на который все это было надето.

– Что вы делаете?

Лира подняла глаза, посмотрела на стоящего перед ней сонного и недовольного сэгхарта и пожала плечами, видно же – чистит ягоды. Сомнительные и черные откладывает в сторону.

– Марта, если вы решили таким образом вывести меня, то зря.

В ответ она поднялась из-за стола, промыла зерна и показала ему на сковородку, таким образом попросив подать мне ее.

– Я женюсь на вас, даже если вы перечистите всю картошку в доме.

Она не доставала до подвешенной над столом утвари. Сэгхарт пронзил ее своим ярким взглядом, но все же снял посуду и передал ее девушке.

– Каким образом чистка картошки должна заставить вас передумать жениться на мне?

Лира пересыпала содержимое миски и поставила ее на раскаленную плиту, прямо под взглядом Эверта. Голова была тяжелой, хотелось спать и пить кофе, но уж никак не ссориться.

– Разве нет?

Лира покачала головой, продолжая заниматься делом – помешивать стремительно темнеющие зерна.

– Сначала вы расхаживаете по дому в нижнем белье.

– Мы уже обсуждали это.

– Потом убегаете и бродите по улицам ночью.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Не делайте из меня дурака!

Она только плечами пожала.  За руку он ее не поймал? Ничего не случилось? Вот и славненько.

– А что такое? Неужели не нравится?

Сэгхарт не велся на ее фразы, а продолжал обвинять.

– Теперь занялись вот этим.

Он показал на сковородку и поморщился. Ах, вот оно что! Наверное, леди не занимаются ничем подобным, но… Да без «но»!

– Весомые аргументы.

Ей плевать на то, что делают леди. Он ведь знает кого берет замуж.

– Это не картошка, а кофе и нет, я не стараюсь вывести вас. Вы не знаете, как убавить огонь?

Хмурый Эверт опешил от ее наглости, отстранил от плиты, но вопреки ожиданиям помог – передвинул рычаг влево и все же отступил, когда она показала ему убираться обратно, то есть туда, где он был до этого.

– Вы бы спали сейчас, если бы не Кики. Я бы завтракала, мерила платья, радовалась обновкам и может быть позже порадовала вас вкусным напитком.

Он выглядел изумленным, прожег ее взглядом «белого ходока», и не отвечал ничего в течение нескольких секунд, вдыхая все более и более усиливающийся аромат свежеобжаренного кофе.

– Почему?

Лира вновь пожала плечами, потерев просящие одеяла плечи.

– Я не всегда вредная и взбалмошная, только когда волнуюсь или боюсь чего-то. Кофе – это повод наладить отношения, поговорить и, наверное, удивить вас.

Она бы добавила еще кое-что, но женская гордость весьма невежливо попросила ее заткнуться. Редкие женщины признаются мужчинам в своих симпатиях, и Лира не из их числа.

– Кики, дайте мне вашу ступку или мельницу для специй! Или, как это у вас называется?

Эверт Дельвиг продолжал рассматривать ее и выглядел уже куда менее раздраженным, чем в первые минуты своего нахождения здесь. Лира жарила зерна и все не решалась отставить их в сторону, потому что не знала когда же стоит остановиться.

– Вы не ответили.

Он следил за процессом и никуда не уходил. Ему было интересно, также, как и ей. Вот только любопытство у них было разное.

– Потому что я собираюсь за вас замуж. Мы договорились и обсудили все еще до того, как вы бросили меня и оставили наедине с ябедами и вашим милым дядюшкой.

– Я принес свои извинения.

Лира пересыпала в чистую ступку первую порцию зерен и вручила ему пестик.

– Ваш черед. Не смотрите на меня так! Разомните их и как можно мельче!

Пока сэгхарт помогал ей в этом почти мужском деле Лира добавила еще кое-что:

– Я не хочу ссориться и скандалить. Мне кажется, что Дельвига-старшего более, чем достаточно.

– Именно.

Он не смог нервического тика, дернув при этом щекой.

– Но я прошу вас считаться со мной даже в таких мелочах, как простой уход из дома. Я не хочу глупо разевать рот и бормотать что-то невнятное о том, где вы, если кто-то вдруг решит поинтересоваться этим.

Сэгхарт кивнул, передал ступку, а потом и поданную Кики джезву.

– Это ведь нетрудно, хоть и не совсем привычно для такого холостяка, как вы.