Итак, у Марселя Деламара есть десятки, если не сотни снимков Лиры, а он о них даже не упомянул.

И никто о них не знал.

Он-то думал, что наниматель питает к девушке чисто профессиональный интерес, так сказать, политический или что-то вроде того. Но тут дело личное. Как странно. Настоящая одержимость.

Что ж, это стоило узнать.

Следующий вопрос: в чем тут дело?

О Деламаре Бонневиль знал очень мало – в основном потому, что никогда им особо не интересовался. Возможно, пришла пора узнать. Новый метод тут не особо годился, да и жуткая головная боль, от которой его в любой момент могло вывернуть, делала саму мысль об алетиометре крайне непривлекательной. Лучше поиграем в детектива, расспросим людей.

* * *

Малкольм и Аста понятия не имели, куда могла отправиться Лира. Они снова и снова перебирали каждое слово того разговора в «La Luna Caprese» на Литтл-Кларендон-стрит.

– Бенни Моррис… – вспоминала Аста. – В какой-то момент всплыло это имя.

– Да, было такое. И это связано с…

– С кем-то, кто работает на почтовом сортировочном складе.

– Точно! Человек, которого ранили в ногу.

– Можем попробовать трюк с компенсацией.

Покопавшись немного в оксфордских адресных книгах и списках избирателей, они обнаружили нужный адрес в районе Сент-Эбб, рядом с газовой станцией. На следующий день, прикинувшись представителем отдела кадров Королевской почтовой службы, Малкольм постучал в дверь дома – одного в ряду многих, ленточная застройка – по Пайк-стрит.

Он подождал. Никто не ответил.

Прислушался, но различил только лязг грузовых вагонов, которые отгоняли на запасный путь по ту сторону завода.

Он постучал еще раз. Все еще никакого ответа. Вагоны, один за другим, начали с грохотом выгружать уголь в ров, бегущий вдоль железнодорожного полотна.

Малкольм подождал, пока разгрузят весь поезд и дальний гром снова сменится пустотелым лязгом маневровых работ.

И постучал в третий раз.

Внутри тяжело захромали, и дверь, наконец, отворилась.

На пороге стоял крепко сбитый мужик с глазами в кровавой сетке лопнувших сосудов, окутанный крепким запахом алкоголя. Его деймон, дворняга с явной примесью мастиффа, дважды гавкнула из-за его спины, из прихожей.

– Мистер Моррис? – с улыбкой осведомился Малкольм.

– Чего надо?

– Вы Моррис? Бенни Моррис?

– Ну, предположим, и что?

– Я из отдела кадров Королевской почтовой службы…

– Я не могу работать. У меня бумага от доктора. Сами смотрите, в каком я состоянии.

– Мы ваше состояние не оспариваем, мистер Моррис. Ни в малейшей мере. Нужно только решить насчет положенной вам компенсации.

Последовала пауза.

– Компенсация?

– Именно так. Все наши работники застрахованы на случай производственных травм. То, что вы зарабатываете, частично идет на это. Нам с вами нужно только заполнить соответствующие документы. Позволите войти?

Моррис отступил в сторону, и Малкольм шагнул в узкий коридор, закрыв за собой дверь. К перегару тут же присоединились запахи вареной капусты, застарелого пота и едкого курительного листа.

– Давайте присядем! Мне нужно разложить бумаги.

Моррис распахнул дверь в гостиную, холодную и очень пыльную, проковылял внутрь и, чиркнув спичкой, зажег газовый рожок на стене. Из рожка потек жидкий желтоватый свет, но на большее его не хватало. Вытащив из-под хлипкого столика стул, хозяин дома плюхнулся на него, старательно демонстрируя, как ему больно и с каким трудом дается каждое движение.

Малкольм уселся напротив, действительно вынул из портфеля несколько листков и снял колпачок с перьевой ручки.

– Нам придется подробно описать природу вашей травмы, – любезно начал он. – Как именно вы ее получили?

– А. Да. Я работал во дворе. Делал кое-какую работу. Трубу чистил, водосточную. Ну, лестница заскользила и упала.

– Вы ее не закрепили?

– Да вы что, я лестницу всегда закрепляю. Здравый смысл, смекаете?

– Но она все равно заскользила?

– Ну да. День был мокрый. Я потому трубу и полез прочищать, в ней мху и грязи скопилось, и вода… того – не текла, куда надо. Хлестала прямо из кухни через окно.

Малкольм что-то тщательно записал.

– Вам кто-нибудь помогал?

– Нет. Я один был.

– Видите ли, – сказал Малкольм тоном озабоченным, но в то же время доверительным, – чтобы выплатить вам полную компенсацию, мы должны удостовериться, что клиент – это вы, значит, – принял все меры предосторожности, чтобы избежать несчастного случая. А когда вы работаете с приставной лестницей, нужно, чтобы ее снизу кто-то держал, понимаете?

– А. Да. Как же. Был там Джимми. Напарник мой, Джимми Тернер. Он со мной был. Видать, внутрь зашел на минутку.

– Понятно, – Малкольм снова что-то записал. – А адрес этого Джимми Тернера вы мне, конечно, дадите?

– Э-э-э… А то как же. На Норфолк-стрит он живет. Номер… вот дом я не вспомню.

– Норфолк-стрит. Этого достаточно. Мы его сами найдем. Это мистер Тернер побежал за помощью, когда вы упали?

– Ну да. Эта ваша… компенсация, это сколько примерно будет?

– Частично зависит от природы полученной травмы, к которой мы перейдем на следующем этапе. И от того, сколько времени вы не сможете выйти на работу.

– Ага. Ну да.

Пес Морриса постарался сесть как можно ближе к стулу хозяина. Аста не мигая разглядывала его, и тот уже начал ерзать и отводить глаза. Из его горла начал подниматься тихий рык, и рука Морриса автоматически потянулась вниз и потрепала его уши.

– Сколько времени доктор рекомендовал вам не ходить на работу? – спросил Малкольм.

– О… недели две. Как пойдет. Может, быстрее выздоровею, может, нет.

– Ну, конечно. А теперь сама травма. Какое увечье вы получили?

– Увечье?

– Ну, да.

– А. Сначала я думал, что ногу сломал. Но доктор сказал, что это растяжение.

– Какой части ноги?

– Э-э-э… колено. Левое колено.

– Гм. Растяжение коленки?

– Я ее вроде как подвернул, когда падал.

– Понятно. Доктор освидетельствовал вас как положено?

– Ага. Мой напарник, Джимми, завел меня внутрь, а потом побежал за доктором.

– И доктор осмотрел травму?

– Так он и сделал, да.

– И сказал, что это растяжение?