Хрусталёв-Носарь не мог смириться со сложившейся вокруг него ситуацией – обвинением по уголовному делу и осуждением со стороны общественности, инспирированным в среде революционного движения. В письме от 20 апреля 1913 г. он писал из Парижа брату Виктору: «Кто мне мстит. Партийцы – за выход из партии и противопартийную пропаганду. Евреи – за то, что я – „антисемит“»[484]. В итоге суд приговорил его к месячном условному заключению в тюрьму (без непосредственного применения наказания). Но Носарь на этом не остановился: он собрался начать процесс против газет, опубликовавших ложные сведения о нём как о воре и мошеннике, то есть совершивших, по его мнению, клевету. Для этого он решил нанять хорошего адвоката, а чтобы это сделать, просил редакцию ливерпульского журнала «Russian Review» купить у него «воспоминания 1905 г.», поскольку в одном из выпусков они опубликовали его статью о Петербургском совете рабочих депутатов, и выплатить ему гонорар авансом для оплаты услуг защитника[485]. В письме от 26 апреля он резко высказался в отношении Л.Д. Троцкого, бывшего с ним в исполкоме Совета в 1905 г. и не раз вступавшего в разногласия с ним на суде по делу Совета: «Троцкий не удержался, чтобы свести счёты со мною. Подлец и убийца из-за угла»[486]. В конце письма он сожалел: «Как жизнь жестока и несправедлива к нам»[487].

9 мая 1913 г. газета «Биржевые ведомости» опубликовала «Гласное обращение к Троцкому-Бронштейну», написанное Г.С. Хрусталёвым-Носарём в ответ на более ранний критичный отзыв Троцкого о нём. Он обвинил последнего в умышленной клевете и заявил, что его аргументы со ссылками на статьи в прессе не являются обоснованными: «Вы лишены права ссылаться на прессу, так как та же пресса обвиняла вас и всех членов совета в краже общественных денег, и это недобросовестное обвинение оставило свой грязный след в следственном материале по делу совета рабочих депутатов»[488]. Он отметил, что Троцким при выражении этой клеветы руководили не только легкомыслие, но и «партийное злопыхательство» и «личная вражда». Корни этой неприязни Хрусталёв-Носарь видит в споре с Троцким на суде по делу Совета в 1906 г., который заключался в том, озвучить ли точку зрения, согласно которой Совет готовился к вооружённому восстанию. Троцкий настаивал на том, что так и надо сказать, Хрусталёв-Носарь же отрицал необходимость этого и отмечал, что такое утверждение вообще не соответствует действительности, сильнее скомпрометирует весь Совет ввиду того печального итога, к которому он пришёл. В итоге было решено не озвучивать тезис о том, что вооружённое восстание было целью Совета, но неприязнь, отмечает автор обращения, между ним и Троцким сохранилась. О своём авторитете в рабочей среде Петербурга как о залоге избрания в председатели Петербургского совета Хрусталёв-Носарь говорит чётко: он был избран в Совет «как человек, которого знали рабочие Петербурга с 1899 года»[489], как социал-демократ, не участвовавший, однако, в партийных делах.

Говоря об истории создания Петербургского совета, он настаивал на том, что социал-демократия, охваченная внутрипартийными схватками, не принимала в его формировании никакого участия. Хрусталёв-Носарь писал: «…я и мои ближайшие друзья-рабочие создали совет рабочих депутатов. Официальная социал-демократия не принимала в его создании никакого участия. Генезис совета относится к стачечному комитету, образованному нами 9-го января и председателем которого я состоял вплоть до моего ареста, к организационным выступлениям по проведению комиссии Шидловского, к собраниям рабочих, организованным мною летом 1905 года на Удельной»[490]. Таким образом, всю свою деятельность в рабочем движении на протяжении 1905 года он подводил к созданию «первого Совета», образованного, как оказалось, если верить его обращению, много раньше событий октября 1905 г. Объявление Совета о подготовке к вооружённому восстанию, последовавшее после ареста председателя Совета, Хрусталёв-Носарь называет «провокаторским актом». В завершении своего обращения автор призвал Троцкого к ответственности и «обязал» в течение десяти дней ответить ему обоснованно, в чём он виноват.

Л.Д. Троцкий не замедлил ответить Г.С. Хрусталёву-Носарю. В газете «Луч» от 16 мая 1913 г. было помещено его письмо «К ликвидации легенды». Он писал: «Хрусталёв собрал последние остатки своей духовной энергии и судорожно заметался в стремлении сделать бывшее не бывшим»[491]. Аргумент о том, что пресса обвиняла в своё время Совет и на неё не следует ссылаться, Троцкий отверг, заметив, что «пресса» в данном случае – это только лишь черносотенная прокламация, которая клеветала на Совет за растрату денег рабочих, но эта клевета уже давно была разоблачена. Автор письма, «проходя мимо утверждения, будто Совет депутатов был создан не социал-демократией, а им, Хрусталёвым (впервые появившимся на втором заседании Совета)»[492], отметил, что по вопросу о вооружённом восстании как цели Совета он произнёс специальную речь на суде по просьбе обвиняемых, хотя Хрусталёв-Носарь этого не хотел. Более того, последний вёл себя непристойно, и многие обвиняемые настаивали на его исключении из партии, хотя именно Троцкий защитил его, пусть впоследствии и понял, что сделал это зря.

18 мая в том же «Луче» была опубликована заметка «Ещё о Хрусталёве», автор которой, «Б., член совета рабочих депутатов», требовал, несмотря на весь шум, поднявшийся в прессе вокруг Г.С. Хрусталёва-Носаря, объективного подхода к личности бывшего председателя Петербургского совета. Автор отметил, что в марте 1913 г. в «Русском слове» был опубликован фельетон известного журналиста Власа Дорошевича, направленный против Хрусталёва-Носаря. Как член Совета, Б. заявил, что председатель Совета не имел никакого контакта с премьер-министром, графом С.Ю. Витте, что только лишь депутация Совета из нескольких человек обращалась к последнему; в то же время он признавал, что в организации Совета Хрусталёву-Носарю «принадлежала лишь технически-распорядительная роль», что он не произнёс ни одной программной речи и не написал ни одной статьи в «Известия» Совета, а потому графу Витте мог быть известен просто как председатель Совета – «противоправительственного» органа[493]. Дорошевич также указал на положительную оценку Хрусталёва-Носаря со стороны эсера Е. Азефа, однако автор заметки опроверг какую-либо связь между Советом и Азефом, «деятельность Хрусталёва в совете была Азефу совершенно неизвестна»[494].